Начало О Божественной Любви (2)

14. Те, кто себя любят превыше всего и любят мир как себя самих, не суть ни человеками, ни в Господе.

Любящие себя в мире могут даже творить добрые дела, и творят их они, но в них любовь к делам не добра, ибо дела от них самих, а не от Господа, и ради них самих, а не для ближнего. Они говорят или уверяют, что [делают] для ближнего в смысле обширном и тесном, то есть для Церкви, для отечества, для общества и для сограждан. Иные даже отваживаются сказать, что [их] дела для Бога, потому что они поступали по Его заповедям, и что дела исходят от Бога, будучи добром, и всякое добро от Бога, когда между тем они творят дела для себя самих, потому что от себя самих, и ежели для ближних, то дабы на них дела обращались [воздаяние].

Они известны и отличны от творящих дела по Господу для ближних в смысле обширном и тесном в том, что в каждой вещи принимают в расчет себя и мир и любят добрую славу для различных целей, и даже любят дела, лишь насколько видят в них себя и то, что к ним относится; сверх того, их удовольствия суть удовольствия плотские, и они ищут тех, которые от мира. Можно видеть, каковы они, по сравнению. Они сами суть голова, мир есть туловище, Церковь, отечество, согражданин суть ступни, а Бог - обувь. Но для любящих дела по любви к делу Господь есть голова, Церковь, отечество, сограждане - туловище до колен, мир - это ноги от колен до ступней, они же сами суть ступни, пристойно обутые. По сему видно, что одни совершенно противоположны другим и что нет человечного в творящих дела по себе, или по себялюбию.

Есть два начала всех любовей и всех чувств: одно идет от Солнца Неба, которое есть чистейшая любовь, другое от Солнца мира, которое есть чистейший огонь. Извлекающие от Солнца Неба любовь суть духовны и живы, и Господь их возносит из их самости. Но извлекающие огонь от Солнца мира природны и мертвы и погружаются сами собою в самость, от чего происходит, что они видят одну природу во всех предметах зрения, и если признают Бога, то лишь устами, но не сердцем; это они разумеются в Слове под "поклонниками солнца, луны и всего небесного воинства". Они представляются как люди в духовном Мире, но при свете Неба - как чудовища, и их жизнь им кажется жизнью, но для Ангелов они - смерть. Между ними есть многие признаваемые учеными в Мире и, что меня часто удивляло, они считают себя мудрыми, относя все к природе и предусмотрительности, и смотрят на других, как на простаков.

15. Человек не здорового духа, если дело не есть его любовью или его занятием.

В человеке есть внешняя мысль, и в нем есть внутренняя мысль. Человек обретается в мысли внешней, когда он в обществе, слушает ли он тогда или говорит, поучает или действует и пишет; но дух его в мысли внутренней, когда он дома и перемещает во внутреннее расположение разбиравшиеся вопросы. Эта мысль его духа есть настоящая в себе, тогда как предыдущая была мыслию его духа в теле. Та и другая остаются у человека по смерти, и тогда не знают, каков человек, прежде чем внешняя мысль не отнята от него, ибо только тогда мысль говорит и действует по чувству.

Человек здравого смысла услышит тогда вещи диковинные, он услышит и увидит, что многие из тех, которые в Мире говорили разумно, проповедовали талантливо, поучали научно, писали с сознанием и даже поступали предусмотрительно, - лишь только внешнее их ума отнимается, то мыслят, говорят и поступают безумно, как маньяки в Мире, и - что удивительно - полагают, что они мудрее других. Но дабы им не оставаться долго в безумстве, они введены бывают время от времени во внешнее и через это в общественную и пристойную жизнь, в которой они были в Мире. Когда им дано вспоминать об их безумствах, то они сами видят и признают, что они говорили бессмысленно и поступали безумно, но все-таки, войдя в свое внутреннее, или в самость своего духа, они безумствуют, как прежде.

Их безумства приводятся к следующему: они хотят властвовать, похищать, прелюбодействовать, проклинать, вредить, презирать честь, правоту, искренность, отвергать и осмеивать всякую истину и добро Церкви и, что еще удивительнее, они любят такое состояние духа. В самом деле, некоторых из них исследовали, любят ли они мыслить здраво или безумно, и открылось, что любят мыслить безумно. Была обнаружена также причина такого состояния, именно та, что они любили себя и мир превыше всего и занимались делами только ради почета и наживы, предпочитая плотские удовольствия духовным. В Мире они были такого нрава, что никогда здраво не мыслили, разве только находясь в обществе с людьми. Единственное облегчение для их безумства - это то, что их отсылают в ад, дабы они там работали под управлением судьи; пока за работой, они не безрассудствуют, ибо работа, которою заняты они, их держит как бы в заточении и в узах, дабы не бросились они в бред своих вожделений; там они работают на пищу, на одежду, на постель, таким образом, помимо себя по нужде, а не свободно, по расположению.

Наоборот, все те, которые в Мире любили дело и выполняли его по любви к нему, мыслят здраво в духе своем, и дух их мыслит здраво в теле, ибо их внутренняя мысль есть также мыслию внешней, и речь и действия соответствуют ей. Любовь к делу удерживает в себе их дух и не допускает их предаваться пустякам, вещам бесчестным и сластолюбивым, чудачествам и хитрости, ни быть игрушкой различных вожделений. Такие по смерти становятся подобными себе, их дух в себе самом ангельский, и когда внешняя мысль удалена, они становятся духовными Ангелами и суть, таким образом, преемниками небесной мудрости, исходящей от Господа. Теперь по этим соображениям очевидно, что человек не здравого ума, если дело не составляет его любовь, или его занятие.

16. Каждый человек есть чувство, и столько же различных чувств, сколько людей, рожденных и имеющих родиться в вечности.

Главным образом это можно увидеть по Ангелам в Небе и по адским Духам, которые все суть чувства. Если каждый человек есть чувство, то потому, что его жизнь есть любовь и [ее] продолжение, и деривации любви называются чувствами. Посему чувства в самих себе суть любови, но любови, подчиненные общей любви, как своему господину или вождю. Потому что сама жизнь есть любовь, все и каждое из сущностей жизни есть чувство; следовательно, сам человек есть чувство.

Что это так, многие в Мире удивятся, и это мне дано было услышать из уст всех вступающих из Мира природного в духовный Мир. Я не нашел ни одного, который бы знал, что он есть чувство; более того, не много было таких, которые знали, что такое чувство, а когда я говорил, что чувство есть любовь в своей продолжительности и производстве, то они спрашивали, что такое любовь, говоря, что любовь [скрыта] в природе вещей, потому что они постигают, что такое мысль, но не что такое чувство, по той причине, что никто не постигает его. Они говорили, что знают чувство по любви нареченного пред браком, по любви матери к ребенку, немного также по любви отца, когда те целуют невесту или дитя, иные даже вместо невесты говорили о любовнице.

Тогда им сказали, что мысль по себе есть решительно ничто, но она нечто по чувству, относящемуся к жизненной любви человека. Потому что мысль существует по чувству, как существует вещь сформированная по вещи, сформировавшей ее. И если постигается мысль, а не чувство, это потому, что постигается вещь сформированная, а не формирующая, так же как мы ощущаем тело, а не душу. Так как они удивлялись сказанному мною, то были снова поучаемы различными доводами, например, что все сущности мысли исходят от чувства и соответственно чувству, что они не могут мыслить без него или против него, что каждый таков, как его чувство, и поэтому все исследуются по их чувству и никто по словам. Ибо речь исходит от мысли внешней, состоящей в желании угодить, поправиться, заслужить похвалу, сойти за человека цивилизованного, нравственного и мудрого, и все это в цели внутреннего чувства, чему оно служит средством. Все же по звуку голоса, будь это только не с искусным лицемером, чувство само слышится, ибо речь словесная принадлежит мысли, а звук этой речи принадлежит чувству.

Посему им было сказано, что как не может быть речи без звука, так не может быть мысли без чувства, и очевидно, что чувство есть все мысли, так же как звук есть все речи, ибо речь есть только артикуляция звука. Через это они были научены, что человек есть вполне одно чувство, а затем узнали, что все Небо и весь ад различаются на области и на общества по различиям родовым и специфическим чувств, а нисколько не по различиям мыслей, и что Господу Одному ведомы чувства.

Из этого следует, что изменения и различия чувств бесконечны, и что их столько же, сколько людей, родившихся и имеющих родиться в вечности.

17. Вечная жизнь для человека соответствуема его любви к делу.

Из того, что чувство есть сам человек, и действие есть явление и выполнение чувства, и не дается чувства без его субъекта, без которого даже пропадает оно, - явствует, что нет жизненного чувства в человеке без его действия. Так как чувство и действие - одно, то явствует, что человек, который есть чувство, познается, каким он есть, по действию, с трудом и слабо в Мире природном, но ясно и вполне в Мире духовном. Это - следствие теплоты и света Неба, ибо духовность раскрывает чувство и каждую сущность, к нему относящуюся. По естеству своему духовность есть Божественная Любовь и Божественная Мудрость, а по видимости - теплота небесная и свет небесный. Эта теплота и этот свет раскрывают чувства действий, как теплота Мирского солнца раскрывает земные предметы в их запахе и вкусе, и как свет солнца Мира их раскрывает в красках и тенях.

Если вечная жизнь достается человеку по его любви действия, это потому, что чувство любви есть сам человек, и отсюда каково чувство, таков человек. Но любовь действия вообще двух родов: есть духовная любовь действия и есть природная любовь действия; они подобны одна другой по форме внешней, но совершенно не сходны в форме внутренней; поэтому они не различаются людьми в Мире, но различаются весьма хорошо Ангелами в Небе. Они в действительности совершенно противоположны одна другой, ибо духовная любовь действия дает человеку Небо, между тем как природная любовь действия без любви духовной дает ад. В самом деле, природная любовь действия бывает ради почести и выгод, таким образом, для себя и для Мира как цель, между тем как духовная любовь действий - ради славы Божьей и дел его, таким образом, для Господа и для ближнего как цель.

Есть, в самом деле, в Мире люди, выполняющие свою функцию и должность с прилежанием, трудом и рвением: чиновники, правители, офицеры, служащие старательно и умело; священники, проповедующие со рвением; писатели, составляющие книги, полные благочестия, поучений и науки; и другие, действующие подобным образом. И тем они оказывают важные услуги Церкви, отечеству, обществу и гражданину; а между тем многие действуют так по любви природной, то есть для самих себя, дабы быть в почете и возвышаться на видные должности, или для Мира, дабы извлекать выгоду и обогащаться. Эти цели у некоторых из них так воспламеняют любовь к делу, что они совершают более значительные дела, чем те, которые в духовной любви к делу.

Я разговаривал, по смерти их, когда они стали Духами, со многими из тех, которые были в таком роде любви к делам. Они требовали Неба за свои заслуги, но так как они творили дела по одной любви природной для себя и для мира, а не для Бога и не для ближнего, то получили ответ, подобный тому, который мы находим у Матфея:

Многие мне скажут в тот день: Господи, Господи, не Твоим ли Именем мы пророчествовали и не Твоим ли Именем бесов изгоняли, и не Твоим ли Именем великие дела творили. Но тогда Я скажу им: Я не знаю, откуда вы, отойдите от Меня вы все, делатели неправды.

И у Луки:

Тогда начнете вы говорить: Мы ели перед Тобою и пили, и на наших площадях Ты поучал, но Он скажет: Говорю вам, Я не знаю вас, откуда вы, отойдите от Меня, вы все, делатели неправды Лк. XIII, 26, 27.

Их исследовали, дабы узнать, какими они были людьми в Мире, и открыли, что их внутреннее полно вожделений и конденсированных зол, которые представлялись у некоторых огненного цвета по себялюбию, у других мертвенного по любви к миру, у иных же темными по отвержению духовности; но внешнее представлялось как снег и пурпур по их делам в форме внешней. Поэтому оказалось, что хотя они творили дела, но мыслили в себе лишь о доброй славе и приобретении почета и выгод, и оттуда произошла форма их духа не только в себе, но и по жизни. Их добрые дела были только видимостью, дабы не показаться такими, каковы они были, или только средствами достижения почета и богатства, которые были их целью; все это относится к природной любви дела. Но духовная любовь к делу - внутренняя и в то же время внешняя, и настолько она наружна и природна, насколько она и духовна, ибо духовное наитствует в природное и располагает его к соответствию, следовательно, по самому себе.

Все же совершенно неизвестно в Мире, что такое духовная любовь к делу и чем она различается от любви природной, так как они представляются подобными себе в форме внешней. Поэтому будет сказано, как приобретается духовная любовь. Она не приобретается одною верой, которая есть вера отдельная от милосердия; ибо такая вера есть только вера внушенная, без действительности в себе. Будучи отдельна от милосердия, она отдельна также от чувства любви, которою есть сам человек; посему по смерти она рассеивается как нечто воздушное. Но духовную любовь приобретают избеганием зол как грехов, что совершается борьбою с ними. Грехи, которых человек должен избегать, все показаны в Десятословии; насколько борется человек против этих зол или грехов, настолько он становится духовным чувством любви, и по духовной жизни творит дела. Борьбою против зол рассеивается одержимость внутреннего [духа], который, как было сказано, представляется у одних огненным, у других темным, у иных мертвенно-бледным. Таким путем раскрывается внутренний дух, которым входит Господь в дух природный и располагает его к действиям духовным, представляющимся как природные. Этим, а не тем Господь дарует любить Его превыше всего, и любить ближнего, как самого себя.

Если человек борьбою со злом как грехами приобрел некоторую духовность в Мире, то как бы ни слаба была эта духовность, он спасен, и его действия возрастают впоследствии, как горчичное зерно, которое становится деревом, по словам Господним (Мф. XIII, 32. Mк. IV, 30, 31, 32. Лк. XIII, 18, 19).

18. Воля человека есть чувство любви.

[Это так,] потому что воля человека есть приемник его любви, и разумение есть приемник его мудрости, а то, что есть приемником любви - есть приемником всех чувств, потому что чувство любви суть только продолжение и производство любви, как было сказано выше. Говорится "приемник любви", потому что любовь не может быть дарована человеку иначе, как в форме, [ее] приемлющей, которая была бы субстанциональной. Без нее любовь не ощущалась бы, она бы отвратилась и была бы как в отсутствии. Сама форма приемлющая может быть описана, но здесь не место тому; отсюда выходит, что воля есть приемник любви.

Что воля есть всё человека и [обитает] во всем составляющем его, и что она - сам человек, так же, как любовь к своей сложности есть человек, - оное станет очевидно. По предмету всего относящегося к любви или к ее чувству, и даже всего относящегося к жизни, человек говорит, что он хочет: например, что он хочет действовать, хочет говорить, хочет мыслить, сознавать, - во всем этом воля, и если б ее не было, он бы не действовал, не говорил, не мыслил бы и не сознавал. Даже более того: если бы не было ее в особенностях и в мелких особенностях этих действий, они бы прекратились мгновенно, ибо она в них - как жизнь или душа в теле и в каждой из его частей. Можно также сказать "любить" вместо "желать": например, что любят действовать, говорить, мыслить, сознавать; подобно тому, относительно внешних чувств телесных говорят, что хотят видеть, хотят слышать, хотят есть и пить, хотят обонять, хотят ходить, разговаривать, играть и тому подобное. В каждом из этих действий воля есть агент, ибо если бы она изъялась, то они остановились бы сейчас; по воле же и прекращаются они.

Что воля есть любовь человеческая в форме, ясно видно из того, что всякое удовольствие, приятность, прелесть, счастие, блаженство, принадлежащие любви, также ощущаются и сознаются. Что они принадлежат воле - очевидно, ибо всякого удовольствия, приятности, прелести, счастия, блаженства человек желает и даже, говоря о них, выражает желание. Человек также говорит о добре и истине, ибо то, что любит, называет он добром и ставит сущностью своей воли, а подтверждение добра своей любви, или своей воли, он называет истиною, любит оное, желает мыслить оное и выражать.

По предмету всего, чего человек желает, домогается, хочет, ищет и к чему стремится, он говорит, что желает, потому что это все от его любви. Он хочет того, что желает, потому что любит; он хочет того, чего домогается, потому что любит оное; он хочет, чего алчет и ищет, потому что любит оное; он хочет того, к чему стремится, потому что любит. По этому можно видеть, что воля и любовь, или воля и чувство, у человека суть одно, и воля, потому что она любовь, есть только жизнь любви, и она - сам человек; что воля есть также жизнь разумения человека и затем жизнь его мысли - будет подтверждено в последующем.

Человек не знает, что воля есть сам человек, по незнанию, что любовь есть сам человек. Каждый обращает внимание на то, что видит и ощущает, но не на жизнь, на душу или естество, по которым он видит и ощущает; оное сокрыто в его чувственных началах, и человек природный не досягает мыслию до оного. Иначе с человеком духовным, так как не чувственность служит объектом мудрости, но то, что есть существенное в чувственности и что в себе духовное. Отсюда многие говорят, что мысль есть все человека и что она - сам человек, или что человек есть человек, потому что мыслит, - когда между тем все его мысли есть чувства; отними от мысли чувство, и станешь ты, как пень. Человек рациональный по духовности, знающий, что такое добро и истина, и затем - что зло и что ложь, может знать по сказанному, каково его чувство, и каково чувство преобладающее, ибо есть столько же признаков того, сколько удовольствий мысли, речи, действия, зрения, слуха, и сколько честолюбия, желаний и намерений; но следует в это серьезно вдуматься и рассудить.

19. В Слове "любить" - это творить дела, потому что любить - это желать, а желать - это действовать.

Что любить - это желать, было только что доказано, но что желать - это действовать, будет здесь подтверждено.

Воля, рассматриваемая в себе, не есть любовь, но есть ее преемник, и преемник такой, что не только принимает любовь, но проникается всеми ее состояниями и облекается формами, к ним относящимися, ибо все присущее жизни человека наитствует [извне], так как человек не есть жизнь, но преемник жизни, следовательно, он взаимно принадлежит любви, которая есть жизнь. Это может быть пояснено посредством sensoria [чувственных начал].

В самом деле, глаз есть преемник света, но не свет, будучи образован для принятия всех вариаций света. Ухо есть преемник звука, его модуляций и артикуляций, но оно не есть звук; подобно тому все другие внешние чувства человека. То же самое с sensoria внутренними, которые изменяются и приводятся в действие светом и теплотою духовными. Следовательно, то же самое с волею в том, что она приемник духовной теплоты, сущей в естестве своем любовью. Этот приемник во всем человеке, но в своих первичных [началах] он в мозгах. Эти первичные [начала], или принципиальные и главные, суть субстанции, называемые корковыми и серыми; от субстанций этих воля нисходит повсюду волокнами, как бы лучами, во все части лица и тела; там она круговращается и циркулирует соответственно форме своей, которая есть форма духовно-животная. Таким образом, все части приводятся в действие от первых до последних и в последних утверждаются явлениями.

Известно, что все приводится в движение усилием, и с прекращением усилия движение перестает. Так и воля человеческая есть живым усилием в человеке, и действует она в последних через посредство фибр и нервов, которые в себе самих суть постоянными усилиями, продолженными от начал в мозгах до последних в теле, где они становятся делами. Это изложено, дабы известно было, что такое воля и что она приемник любви в постоянном усилии к действию - усилии, возбужденном и направленном в дела любовью, которая наитствует и приемлется.

Отсюда явствует, что любить - это творить, потому что это желать, ибо человек желает всего, что любит, и желаемое, ежели возможно, совершает; если же по невозможности не совершает, то это тем не менее совершенно во внутреннем акте его духа. Ибо не может быть у человека никакого усилия и никакой воли без того, чтобы оного не было также и в последних; будучи в последних, оно в акте внутреннем, но этот акт не заметен для других, ни даже для самого человека, потому что существует в его душе, и отсюда воля и акт - одно, и воля принимается за действие.

Оно не так в природном мире, где внутреннее действие воли не обнаруживается, но это так в духовном мире, где обнаруживается оно, ибо там все действуют по своей любви. Те, которые в любви небесной, действуют здраво, кто в любви адской - безумно, и если по какой-либо боязни они не действуют, их воля все же внутренне активна, и они удерживают ее, дабы не проявлялась, и такое действие прекращается одновременно с волей. Так как воля и действие - одно, и воля есть усилие любви, то явствует, что в Слове любить не что иное, как творить. Таким образом, любить Господа и ближнего - значит творить дела для ближнего по любви, исходящей от Господа; что это так, сам Господь поучает у Иоанна:

Кто имеет заповеди Мои и исполняет их, тот Меня любит, но не любящий Меня не сохраняет слов Моих Ин XIX, 21, 24; XX, 9, 11.

И там же: Господь три раза сказал Петру: Любишь ли ты Меня? и трижды ответил Петр, что Его любит, и трижды Господь ему сказал: Паси моих ягнят и моих овец (Ин XXI, 15, 16, 17).

Две сущности не могут быть отделены, это бытие и существование; бытие не есть чем-либо, если оно не существует, и становится чем-либо по существованию. То же самое относительно любить и творить, и относительно желать и действовать; ибо любовь и желание не существуют [сами по себе], но они осуществляются творчеством и деятельностью; посему, когда человек говорит и действует, тогда есть любовь и воля. Так, а не иначе любимы Господь и ближний.

20. Любовь производит теплоту.

Это потому, что любовь есть сама жизнь и живая сила всего, что есть в целом мире. Начало всяческих усилий, всех сил, всей деятельности и движений происходит только от Божественной Любви, которою есть Господь и которая в Небесах перед Ангелами является как Солнце. Иное дело любовь, иное - теплота, что ясно видно по различию той и другой в Ангеле и в человеке.

По любви Ангел желает и мыслит, сознает и разумеет, интимно ощущает в себе блаженство и благополучие, и также любит; подобно же тому человек, но это ощущается в духе. В теле же тот и другой чувствуют теплоту без блаженства и радости. Очевидно, что теплота есть эффект активности жизненной любви.

Что теплота есть действие любви, можно видеть по многому, например: человек даже среди зимы внутренне разгорячается по любви своей жизни, солнечная теплота не имеет ничего общего с этою теплотою; по мере усиления своей любви он кипит, горит, воспламеняется, и по мере умаления любви он слабеет, охладевает и замирает, и так оно [происходит] совершенно по активности жизненной любви. То же самое с земными животными и небесными птицами; тем и другим иногда жарче посреди зимы, чем летом, ибо их сердце трепещет, кровь кипит, их фибры нагреты, и все, что в них есть малого и большого, выполняет свою жизненную функцию; и теплота в них не от солнца, но от жизни их души, которая есть чувство.

Любовь производит теплоту, потому что она есть жизнь всех сил во вселенной, и эта жизнь не может войти в субстанции приемлющие, которые сотворены, иначе как посредством силы действующей, которая есть теплота. Господь в сотворении вселенной уготовал от первых до последних среды, через которые он производит действия во всех степенях; среда универсальная и ближайшая к сочетанию есть теплота, в которой может существовать естество активности любви.

Так как теплота существует через любовь к ближнему, то потому есть соответствие между любовью и теплотою, ибо есть соответствие между причиной и ее явлением. По соответствию Солнце Неба, которым есть Господь, является как огонь, и любовь, исходящая от него, ощущается Ангелами как теплота; подобно тому Божественная Мудрость Господня в Небесах является как свет, и лик Господень блистал как свет в преображении (Мф. XVII, 2). По этому соответствию святость любви Господней представлена была огнем в лампадах светильника в Скинии. Господь являлся в огне на горе Синайской и в огненном пламени в ночи над Скинией, и вследствие того многие народы имели священный огонь и становили на охрану его девственниц, называемых Весталками.

По этому же соответствию во многих местах Слова под огнем и пламенем разумеется любовь; и по внутреннему прозрению этого соответствия мы молим, дабы огонь священный охватил наши сердца, разумея под огнем этим святую любовь. И по этому соответствию небесная любовь в Небе является издали как огонь, и Господь сказал, что праведники воссияют как солнце в Царствии Отца (Мф. XIII, 48). Потому же адская любовь в аду является издали как огонь (см. НН 566, 575).

21. Божественная Любовь, которая есть сама жизнь, производит посредством теплоты формы духовно-животные, со всем и с каждою частностью, которые в них.

Есть вообще две формы, произведенные Господом Творцом вселенной в последних и в сокровенных Мира: форма животная и форма растительная. Под формою животной разумеются животные всякого рода, под формою растительной - деревья, злаки и цветы. Речь уже была об этих формах, но так как говорится о Божественной Любви, по которой все эти формы сотворены и по которой все сущее от творения постоянно формировалось, то мне должно еще здесь сообщить нечто о первой форме, которая есть форма животная.

Божественная Любовь, которая есть сама жизнь, по своему Создателю Господу не имеет в лоне своем иной цели, как создание образов и подобий Себя Самой, которыми суть люди и по людям Ангелы, затем также облечение соответствующими телами чувств всякого рода, которыми суть животные. Все эти формы, как совершенные, так и несовершенные, суть формы любви и подобны себе по жизни во внешних, состоящей в том, что они хотят двигаться, ходить, действовать, видеть, слышать, обонять, вкушать, ощущать, есть и пить, сочетаться и размножаться; но не подобны по жизни во внутренних, состоящей в том, что хотят мыслить, желать, говорить, познавать, понимать, быть разумными и находить в этих действиях удовольствие и блаженство; такими формами суть люди и Ангелы, теми же - существа одушевленные различного рода.

Дабы эти способности существовали в явлении и в действии, они были сделаны и дивно организованы из сотворенных субстанций и материи. Что Господь, Который есть Человек, так же, как Его Божественная Любовь, которая есть сама Жизнь, их образовал из Своей духовности, исходящей от Него как Солнца, это явно потому, что они суть души живые и любови, и что все - как совершенные, так и несовершенные - сходны между собою во внешних. Разве только по близорукости или по слепоте можно не увидеть, что оное все не из иного начала. Вознеси свой рассудок над природою, и ты вкусишь.

Что теплота была средством формации, известно по влаге, в которой эмбрион в утробе и птенец в яйце. Полагать, что это производит теплота мирского солнца, можно лишь уму, ослепленному иллюзиями телесных чувств. Теплота этого солнца лишь раскрывает наружные покровы тела или кожу, дабы внутренняя теплота могла в нее наитствовать, ибо таким родом жизнь входит полным явлением от первых до последних, и оттого каждый год весною и летом земные животные и небесные птицы входят в функции, обязанности и удовольствия пролификации [продолжения рода] и возобновляют ее. Иначе с человеком, у которого теплота, происходящая от внутренней любви, возбуждена прелестью мыслей и есть одежда для предохранения от холода кожи, сущей наружною частью тела.