Вяземы и Голицыно

Автор: Михаил Глебов, январь 2003

Взять билет до пятой зоны,
До озерных синих вод:
Церковь, Малые Вязёмы,
Керамический завод.
(Александр Городницкий)

К западу от Жаворонок, километрах в четырех дальше по Можайке, начинался еще один масштабный конгломерат жилья - Малые Вяземы, Большие Вяземы и Голицыно, куда мы время от времени также ездили за провиантом. Ядром здесь, конечно, было Голицыно - заурядная станция Белорусской железной дороги, родившаяся вместе с ней. По мере своего роста (в особенности благодаря военным, поскольку отсюда и до самой Кубинки тянулся защитный пояс ПВО столицы) Голицыно приблизилось к соседним деревням; те, в свою очередь, облеплялись садоводческими товариществами, пионерлагерями и пр., так что в итоге сложилась обширная зона сплошной застройки.

На взгорке за руслом болотистого ручья начинались Малые Вяземы. Эта ничем не примечательная деревенька имела более чем почтенный возраст в 400-500 лет. В Главе*** я уже говорил о происхождении ее названия: здесь, вследствие глинистых почв, вообще не характерных для западного направления, старый Смоленский тракт буквально утопал в грязи. Можайка текла своим черным асфальтом между удаленными шеренгами приземистых изб, перед которыми оставались широкие луговины для выгула мелкой живности; на лавочках у калиток сидели старики, бабы носили воду из двух или трех колодцев. Кажется, здесь даже не было своего магазина.

Тылы деревни были застроены свино- и птицефермами; эти последние, помимо доносившейся иногда тяжелой вони, "облагодетельствовали" нас особым видом мелких ядовитых мух, плодившихся в курином помете, от укусов которых заплывали глаза. Любопытно, что эти мухи впервые обнаружились на Руси в царствование Петра I и считались важным доказательством того факта, что он - антихрист.

Примерно посередине своей длины деревня рассекалась речкой Малая Вяземка - дрянным ручьем метровой ширины, переполненным нечистотами и густо заросшим болотной флорой. Он тек в глубоком овраге, куда шоссе ныряло с такой решительностью, что велосипедистам приходилось тормозить. Чуть выше деревни речка принимала другой ручей, организовав по этому случаю пространное болото. Малая Вяземка начиналась из лесных топей в нескольких километрах к югу; Белорусская железная дорога форсировала ее по старинному кирпичному мосту с низенькой аркой. Сразу на той стороне имелся полустанок "Малые Вяземы", следующий за "Дачной" и последний перед Голицыным; мимо платформы проходила еще одна (вслед за Жаворонками) дорога, соединяющая Можайское и Минское шоссе.

Малые Вяземы незаметно переходили в Большие Вяземы. Эта деревня действительно была много длиннее и шире, растекалась поперечными улицами, но - главное - здесь имелись заводские цеха с подводящими железнодорожными путями, большая лесобаза и отдельно стоящие военные городки из кирпичных хрущоб. В этих городках были очень неплохие магазины, продуктовые и промтоварные, так что жителям деревни не было никакого резона обзаводиться собственными торговыми точками.

Своим дальним концом Большие Вяземы упирались в широкую запруду речки Большая Вяземка. Это было историческое место: здесь Борис Годунов выстроил величественный собор с пятью серебряными шлемообразными куполами и подобием псковской звонницы. Местность вокруг заросла дубами и считалась территорией какого-то дома отдыха. Со склона открывался вид на широкую - метров двести - заводь, на другой стороне которой вставали городские кварталы Голицына.

Борис Годунов также осчастливил иноземных гостей большим кирпичным мостом через Вяземку средневековой наружности. Вплоть до середины 1970-х годов Можайка, дико сужаясь, переходила через него; затем понизу рядом с мостом устроили временный объезд, мост же существенно расширили, не меняя архитектуры, и сейчас шоссе, кажется, вновь потекло своим древним маршрутом.

Местность здесь становилась волнистой, Большая Вяземка текла в тесной ложбине между покатыми холмами. Я не спускался к ней близко, однако ее ширину у моста можно смело оценить метра в два. Эта речка начиналась в лесах южнее Голицына, у Назарьева принимала Малую Вяземку и наконец впадала в Москву-реку среди правительственных дач у деревни Горки-10. Если Малая Вяземка практически весь свой путь проделывала в густом лесу, Большая Вяземка текла по деревням и среди полей. Ее урема (пойменные древесные заросли) в значительной степени состояла из черемухи, и однажды мы с папой специально ездили туда за саженцами.

Почти сразу за Годуновским мостом был великий перекресток, на котором Можайка кончалась. То есть, конечно, она бежала себе дальше в Можайск, но почти все машины, достигнув этого места, сворачивали направо или налево. Направо начиналось десятикилометровое живописное Звенигородское шоссе, через него же можно было попасть в Истру и на Рижское направление. Налево уходила оживленная дорога к станции Голицыно. Если же кому требовалось ехать дальше (а дальше темнела широкая полоса лесов, напичканных военными городками), водители предпочитали широкую Минскую автостраду тесной Можайке. Вот почему на перекрестке, уже в те времена оснащенном милицейским постом, "настоящая" Можайка, "наша" Можайка - приветливая, наезженная и довольно широкая - кончалась; впереди был шлагбаум Звенигородской ветки, и за ним через бурьян сиротливо бежала к лесу узенькая, пыльная, донельзя разбитая дорога на Кубинку. Даже телеграфные столбы покидали ее. У меня всегда было мистическое ощущение, будто там, за шлагбаумом, кончается нормальная жизнь, и те, кто все-таки едут дальше на запад, уподобляются Одиссею, плывущему в царство мертвых.

Вот почему мы всегда сворачивали налево - в Голицыно. Почти у самого перекрестка было несколько магазинов, далеко затмевавших не только Жаворонки, но и многие московские универмаги (для военных в те времена родина не скупилась). Низкая деревенская застройка с серыми от дорожной пыли яблонями перемежалась кварталами новых кирпичных домов. На полпути к станции дома расступались, пропуская высоковольтную линию, которая прямо здесь, у дороги, рождалась из большой трансформаторной подстанции, куда был подведен ток гораздо большего напряжения.

Еще метров четыреста, и дорога оканчивается на круглой широкой площади, забитой рейсовыми автобусами. Мелкая пыль покрывает асфальт, вытоптанные остатки травы, чахлый станционный кустарник, дремлющие автомобили дачников, приехавших за продуктами. Родители странствуют по темным дощатым лавкам с неизбежными мухами и колхозниками. Впереди поднимается небольшой оригинальный корпус вокзала, ровесник железной дороги. Сама дорога здесь расходится на дюжину путей с несколькими платформами, обе половины города соединяет лишь узкий переход поверху. Почти вся торговля сосредоточена на той стороне: там раскинулся рынок невероятных для Подмосковья размеров, и можно купить все, что угодно - от яблок и зелени до изделий кустарного ремесла. Здесь и там в гуще базарной стихии поднимаются оштукатуренные избы государственных магазинов. Дальше от станции потянулись тихие зеленые улицы, убегающие в лес, где прячется большой военный городок "Голицыно-2".