Праздники

Автор: Михаил Глебов, сентябрь 1999

Дни рождения

Время от времени будничное течение жизни отдела разнообразилось праздниками. Праздники вообще были двух типов - личные и государственные.

К первым относились дни рождения (особенно юбилеи), приход нового сотрудника или, напротив, увольнение старого, рождение ребенка, вселение сослуживца в новую квартиру и т.п. Отдельские активисты загодя узнавали причину (или им прямо подсказывали), и тогда, по возможности втайне от виновника торжества, начинался сбор денег на подарок. Эти сборы повторялись настолько часто, что невозможно было уследить, кто на что и почему собирает. И каково бы ни было материальное положение сотрудника, он кряхтя вносил свою лепту, потому что отказ приравнивался к разрыву с коллективом и даже к объявлению ему войны.

Набрав потребную сумму (редко превышавшую десятую часть зарплаты именинника), добровольцы отправлялись в экспедицию по безнадежно пустым московским магазинам и наконец приносили оттуда что-нибудь совершенно никому не нужное. Чаще всего это были наборы стаканов и стопок для водки, которых со временем у меня дома скопилась целая куча, или какая-нибудь хрустальная вазочка. Остаток денег сдавался на хранение главному активисту и приплюсовывался к финансам следующего юбилея. Не исключено, что иные хитрецы ездили не в магазин, а к себе домой, привозили оттуда какую-нибудь никчемную безделушку, а собранные деньги присваивали себе. Во избежание таких "подарков" именинники зачастую сами как бы невзначай подсказывали, чего им хотелось, и даже, получив на руки всю сумму и добавив сколько надо от себя, покупали нужную вещь, а затем отдавали организаторам, которые во время торжества с поздравлениями возвращали ее назад от имени отдела.

Когда утром именинник появлялся на своем месте, ему давали раздеться и привести себя в порядок, а в дверях комнаты уже теснились улыбающиеся сослуживцы с коробкой в руках. Сквозь них протискивался начальник отдела, забирал коробку и, сопровождаемый всеми, шел поздравлять. Именинник, завидя шествие, скромно улыбался и выползал из-за стола на ровное место. Начальник, остановившись в ораторской позе и выпятив живот, перечислял его доблести и добродетели, потом переходил к стандартным пожеланиям, долго тряс ему руку и вручал подарок. Сотрудники, растянувшись полукругом, дружно аплодировали. Имениннику надлежало немедленно вскрыть коробку, ознакомиться с содержимым и, к удовольствию присутствующих, изобразить неподдельный восторг. С разных сторон торопились объяснить, как долго искали они эту вещь и какие трудности преодолели при покупке. В ответном слове именинник сердечно благодарил всех и приглашал после обеда на чай с тортом. Тогда все успокаивались и расходились по местам.

Иногда мужчине, явно склонному к выпивке, дарили какой-нибудь дорогой французский коньяк; в этом случае он обыкновенно за чаем угощал всех желающих по маленькой рюмочке. Если женщине вручали набор шоколадных конфет, она также выставляла его на стол, а остатки уносила домой. После обеда, подождав, пока все вернутся из столовой, именинник заваривал огромную порцию чая и резал на куски порядочный торт; сотрудники разбирали куски и расходились по своим местам. Остатки торта домой не уносили, а складывали в отдельский холодильник и доедали назавтра, или же угощали ими вовремя заглянувших смежников. В некоторых институтах вместе с тортом покупали бутылку сухого вина, но руководство, остерегаясь доносов, таких традиций не жаловало.

Количество участников церемонии (и собранных средств) определялось главным образом должностью именинника. Простого исполнителя поздравляли и одаривали члены сектора, чествовать руководителей любого ранга стекался целый отдел, и тортов было несколько. Если у пожилого сотрудника наступала круглая дата, ему писали адрес - пошлые, худо рифмованные стихи, вложенные в помпезную толстую папку. Вокруг стихов расписывались разноцветными фломастерами все сотрудники отдела. После того, как начальник заканчивал поздравление, вперед выступал автор стихов, зачитывал их с драматическими завываниями и потом передавал адрес начальнику, а тот уже вручал юбиляру. В каждом отделе был свой рифмач, умевший сочинять длинные хвалебные оды на любую предложенную тему. Сотрудники, имевшие хотя бы каплю вкуса и такта, во время их чтения обыкновенно опускали глаза.

Когда человек поступал на работу, следовало обмыть это событие; тут (по согласованию с начальством) появлялась бутылка вина. Увольняющийся давал отвальную, также с бутылкой, и если он перед этим не успел со всеми пересобачиться, ему желали счастливого пути и просили заходить почаще. Обмывали также любое крупное событие личной жизни сотрудников отдела, ограничиваясь большей частью тортом. Иногда добросердечное начальство подгадывало им к торжеству небольшую премию.

Государственные праздники

Что касается государственных праздников, они резко делились на две категории - те, которые праздновались с размахом, и те, о которых не помнили совсем.

Из коммунистических дат всегда отмечали Седьмое Ноября и Первое Мая. Партийцы и комсомольцы заранее вывешивали праздничные стенгазеты с избытком красных тонов. Секретарши каждого отдела писали поздравительные открытки соседям, и специально избранные депутации ходили их вручать. Во второй половине дня в наиболее свободном углу сдвигали столы и застилали их калькой. Женщины вытаскивали из сумок приготовленные дома салатики и маринады и раскладывали по щербатым тарелкам (в каждом отделе хранилась для таких случаев стопка разнокалиберной посуды). Начальник с заговорщическим видом вручал мужикам деньги и отправлял их за бутылками, которые доставлялись в наглухо застегнутых сумках. Их ставили под стол, как будто ничего не было.

Наконец все собирались к столу, во главе которого располагался начальник с главными конструкторами по обе руки. Начальник вставал и произносил тост с пожеланиями коллективу дальнейших успехов; мужчины наполняли присутствующим чайные кружки и прятали бутылки назад под стол. Разговор быстро разбивался по отдельным группкам и терял содержание; все беспорядочно накладывали себе аппетитно пахнущие салаты (от которых затем страшно трещал живот) и хлебали из кружек, доливая их по мере надобности. Иногда кто-нибудь вскакивал со своим тостом. Наевшись и слегка охмелев, некоторые брели в курилку, другие слонялись без дела вокруг, а самые хозяйственные накрывали чай с неизменным тортом и самодельными пирогами и плюшками. За чаем вино окончательно исчезало из бутылок, которые (с прежней конспирацией) кто-нибудь выносил в своей сумке, и за это с него не требовали денег, вырученных за сдачу стеклопосуды. Поболтав еще немного, сотрудники расставляли мебель по местам и уходили домой раньше обычного.

Подобным же образом отмечался профессиональный праздник организации. В институтах, напрямую подвластных Госстрою, таковым считали День Строителя, приходившийся на одно из воскресений в середине августа. В институтах отраслевого подчинения праздновали - соответственно - День Химика, День Энергетика и т.п. Вообще отраслевые советские праздники не имели точной даты, а были привязаны к тому или иному по счету воскресенью месяца; считалось, что в этом случае ущерб от всеобщей пьянки будет меньше. Отмечали их обыкновенно в пятницу накануне.

В День Победы (9 мая) поздравляли ветеранов войны, которых в те времена работало еще много, а заодно уж и всех мужчин как потенциальных защитников Родины; общего застолья в этот день не было. С особенным энтузиазмом отмечался Международный Женский День (8 марта). Поскольку в проектных институтах численно преобладали женщины, их кавалерам приходилось мучительно изобретать подарки, где вынужденная дешевизна компенсировалась оригинальностью. Здесь всегда присутствовали надувные шарики, копеечные безделушки и цветастые открытки с юмористическими стихами, которые перед вручением зачитывались вслух. Отдельские рифмачи создавали иногда целые стихотворные спектакли, которые разыгрывались на импровизированных капустниках. Многие приносили гитары и пели полузапрещенные песни Окуджавы и других бардов. Женщины возвращали долг в День Советской Армии (23 февраля), однако здесь все проходило скромнее, и застолья не было. Мужчинам дарились импортные дезодоранты, чтобы они меньше воняли в помещении, а иногда зажигалки или малюсенькие бутылочки коньяка. День Комсомольской организации (29 октября) ограничивался общеинститутским собранием молодежи.

Из официальных праздников наибольшим презрением пользовался День Конституции (5 декабря), в особенности когда Брежнев заменил ее своей собственной (7 октября). Злословили, что этот день выбран только потому, что на протяжении нескольких лет он стабильно попадает на выходные (а праздник, попавший на выходной день, в советские времена не компенсировали). Поздравлять с этим днем считалось прямым издевательством.

Но главнейшим отдельским праздником всегда оставался Новый Год. В сталинские времена его официально не отмечали, и первого января был обыкновенный рабочий день. Но люди являлись на работу в таком состоянии, что советские власти сочли за лучшее сделать этот день выходным. Одни говорят, что после создания дружественной нам ГДР Сталин отменил официальное празднование Дня Победы, но, признав, что советский народ "заслужил" этот выходной, просто перенес его на первое января. Когда же впоследствии настоящий День Победы восстановился, Новый год остался выходным как ни в чем не бывало. Другие считают, что на первое число таким же образом был перенесен День победы над Японией (2 сентября), о существовании которого все давно забыли. Как бы то ни было, на моей памяти Первое января всегда оставалось выходным днем. Все гуляли обыкновенно и тридцать первого декабря, потому что на него переносилось ближайшее воскресенье.

Впрочем, никто не работал и тридцатого. С утра люди, как потерянные, бродили по комнатам и не вылезали из курилки. Редколлегия, уединившись, дорисовывала большую юмористическую стенгазету. Хозяйственные мужички разбредались в поисках вина. Компанейские люди репетировали эстрадные номера. Кто-то настраивал гитару. Смежника, некстати явившегося согласовывать чертежи, встречали хохотом, желали здоровья и счастья и приглашали зайти в следующем году. На шкафу в середине комнаты воздвигали пластмассовую елку с игрушками; женщины маникюрными ножницами вырезали из бумаги огромные снежинки и развешивали по стенам; из угла в угол натягивались веселые бумажные гирлянды.

К полудню в столовую никто не шел, и начиналось застолье такой силы, словно все готовились к нему целый год и наконец отвели душу. Здесь и пели, и плясали, и шутили, и напивались до непозволительной степени. В уединенных углах и на лестнице звенели гитары; по ту сторону шкафов целовались сотрудники, питавшие друг к другу склонность. Неудобный руководитель, покинув застолье и повернувшись к обществу задом, досчитывал железобетонную балку. С других этажей скатывались румяные смежники с прилипшими к воротнику обрывками серпантина и исполняли свой репертуар. Являлся какой-то тип в черном, бутылки при его появлении немедленно исчезали под стол. Он поздравлял всех от имени директора и объявлял разрешение идти по домам. Все, однако, не торопились и еще долго бродили из угла в угол в радужном настроении, а некоторые, возбуждено гомоня, группами направлялись в соседнее кафе праздновать дальше. Начальник весело прощался до следующего года и уходил тоже. Несколько наиболее сознательных сотрудников, спотыкаясь, растаскивали мебель по местам.

Дни здоровья

Во многих институтах существовала традиция организовывать летом Дни Здоровья - выезды сотрудников на природу со спортивным инвентарем, закуской и выпивкой (про последнее обстоятельство стыдливо умалчивали). Для этого каждому отделу выделялся один будний день, который можно было использовать раньше или позже, в зависимости от погоды. Сотрудники, имевшие садовые участки недалеко от Москвы, загодя проводили рекогносцировку, выбирая подходящий лужок на берегу речки, подальше от скотных дворов. Другие заготавливали провизию у себя по домам. Наконец, дождавшись устойчивой солнечной погоды, начальник отдела объявлял День Здоровья на завтра, и до самого вечера все радовались и работали худо.

Спозаранку весь отдел в спортивных костюмах и кедах, с огромными, распухшими от еды рюкзаками, сползался к оговоренной железнодорожной станции и с шумом и песнями под гитару ехал до конечного пункта, откуда сотрудник, имевший в окрестностях дачу, вел растянувшуюся компанию через луга и перелески в дальний глухой угол. Там в зарослях ивовых кустов извивалась по глинистому дну мелкая мутноватая речка с холодной водой; от нее вверх уходил густой темный лес, полный крапивы. На этом берегу кусты расступались, образуя полянку с веселым разнотравьем и некстати разбросанными коровьими лепешками.

Подыскав местечко почище, все складывали вещи к ближайшему дереву и с веселым гомоном разбредались по кустам переодеваться. Тут иногда выяснялись удивительные вещи: общепризнанная красавица, отличавшаяся умением подбирать себе гардероб, едва надев купальник, оказывалась кривоногой и толстозадой женщиной с дряблой отвислой грудью, а какая-нибудь невзрачная простушка внезапно являла миру совершенство точеных форм. Мужчины, со своей стороны, также преподносили сюрпризы: иной скромный мужичонка, раздевшись, поражал мощью тренированных мускулов, тогда как снисходительно поглядывавший на него богатырь оказывался белым, длинным и бесформенным, словно трава, лишенная солнца. Самые храбрые сходу лезли в речку, возвращались оттуда дрожа и стуча зубами и настоятельно требовали ускорить начало пиршества.

К этому времени в тени пушистых березок уже пестрела длинная клеенка, на которую с разных сторон каждый выкладывал свои припасы: бутерброды, жареную курицу, полураздавленные крутые яйца, буханки и батоны, шпроты в плоских баночках и вездесущие домашние маринады. Из огромного рюкзака мужчины, облизываясь, разгружали спиртное. Наконец, вооружившись жестяными кружками, все в свободных позах рассаживались вокруг клеенки, и начальник в полосатых трусах открывал банкет. На свежем воздухе аппетит брал свое, и каждый, перегибаясь через соседей, доставал себе приглянувшиеся яства. Тамада, щеголяя кавказским красноречием, провозглашал тосты за отдел, за дружбу, за прекрасных женщин, за то, чтобы не в последний раз; все пили теплое сухое вино, которое постепенно сменялось спиртным покрепче. Женщины жеманно просили налить им водочки и показывали пальчиком на самое дно кружки. Мужчины доставали бутылку темного коньяка и распивали между собой. Клеенка заметно пустела, становилась неряшливой; вокруг сидящих пестрели огрызки и мелкая мозаика яичной скорлупы.

Солнце припекало, ветерок лениво шелестел кронами леса, на недоеденных бутербродах отдыхали стрекозы. Кто-то, отвалившись и прикрыв лицо платком, размеренно сопел; другие, поднявшись на ноги, бродили вокруг, созерцая природу. Из рюкзаков явились бадминтонные ракетки, и в отдалении кто-то скакал и вертелся, отбивая волан. С десяток потных мужиков толклось на пятачке, норовя забить мяч в прогал между березами. Разморенные женщины, словно тюлени, дремали на своих подстилках, подставляя солнцу бледные животы. Молодые пары бродили по лужайке, собирая цветочки и постепенно отдаляясь к лесу, и через некоторое время выходили оттуда искусанные комарами, но довольные. Иные упорно лезли в воду и даже пытались плавать на мелководье; оттуда раздавался смех и вольные шутки. Девушка, махая из кустов, отгоняла слишком любопытного кавалера. Нагулявшиеся вновь тянулись к столу, доедая уцелевшие кучки бутербродов.

Начальник, разбуженный прямым попаданием волана, тер обгоревший живот и смотрел на часы. Солнце спускалось к волнистым верхушкам леса, длинные тени ползли через речку до самой клеенки. Потянуло прохладным ветерком. Из-за кустов выходили уже одетые люди, другие торопились окончить свой туалет и собирали рюкзаки. Начальник, в целях экологии, саперной лопаткой демонстративно зарывал под кустом несколько пустых консервных банок. Помедлив в ожидании запоздавших и вполголоса судача о пустяках, отдохнувшая компания потянулась через вечерние поля к электричке.