Возня со своими бумагами (1)

Автор: Михаил Глебов, 1998

Об освоении английского языка

[...] Суть возникшего затруднения, вообще для меня характерного, состоит в том, что я обычно рассматриваю изучаемый предмет как некоторую кучу песка, которую можно лопата за лопатой последовательно перекидать всю. Этот взгляд предполагает, что каждая элементарная часть кучи, уместившаяся на лопате, проходит через мои руки только один раз.

Простейшие механические работы действительно так и выполняются. Однако в моем случае это невозможно по крайней мере по двум причинам. Во-первых, сам предмет по своей огромности и сложности подобен не столько груде сыпучего материала, частицы которого никак не связаны между собой, сколько статически неопределимой конструкции, где все стержни так или иначе взаимно влияют друг на друга, и не удается найти тот конец клубка, потянув за который, можно последовательно распутать его весь. Во-вторых, человеческая память отличается от компьютера или книжного шкафа тем, что в них что положишь, то и будет лежать, в то время как память страдает выборочной забывчивостью, в особенности если выученный материал долго не применяется к делу.

Поэтому на самом деле освоение человеком любого предмета, любой профессии никогда не бывает прямолинейно-поступательным, а если он что-либо теоретически заранее и учил, то в голове у него в лучшем случае остаются лишь некоторые расплывчатые общие представления о предмете. На самом деле человек, вступающий в свою профессию, как бы входит в гигантский, запутанный и совершенно неизвестный ему лабиринт; и поскольку необходимо выполнять порученную ему работу, он, не замахиваясь на глобальные материи, скромно изучает тот микроскопический кусочек дела, с которым его случайно свела судьба; и так, выполняя порученные ему задания и вследствие того хаотически перемещаясь по лабиринту, он постепенно узнает разные мелочи и детали, и если он топтался достаточно долго, эти мелочи мало-помалу начинают складываться в его голове в некоторую общую картину.

Необходимо раз и навсегда расстаться с распространенной иллюзией, гласящей, что человек в освоении всякого предмета должен идти, и действительно идет, от общего к частному. Так - по логике - должно было бы быть; но так никогда не бывает и быть не может; и человек, вздумавший осваивать профессию этим путем, никогда ничего не освоит и не сделает. Ибо только Один Бог знает истоки и первоосновы всех наук и потому может действовать сверху; человек же способен видеть лишь те конкретные мелочи, которые оказались прямо перед его носом, и потому сама природа его обуславливает движение от частного к общему. Да и в самом деле, любая профессия необозримо широка, а человек на практике копошится в каком-нибудь одном ее уголке. Если биолог изучает птиц, ему без надобности киты; если капитан плавает в тропиках, ему не нужны арктические навыки. Суть в том, что человек может знать и уметь только и единственно то, чем он сейчас непосредственно занимается. Моя ошибка - в стремлении к универсальному знанию предмета; но такое знание, теоретически оптимальное, на практике нам и невозможно, и не нужно.

Пока я, заинтересовавшись Первой Мировой войной, читал и прорабатывал соответствующий англоязычный текст, то, помимо усвоения содержания этого текста, худо-бедно запоминал и неизвестные мне слова. Но как только я сделал попытку оторваться от этой конкретной тематики, признав ее (и признав справедливо) очень узкой, как только попытался выйти на абстрактный простор изучения языка вообще, так немедленно утерял и те небольшие достижения, коих добился раньше.

Следует понимать, что английский язык я буду знать ровно в той степени, в какой буду им практически пользоваться, и уровень этого знания будет колебаться в соответствии с изменениями интенсивности использования языка на деле. Ибо в памяти остаются лишь практически употребленные знания; те же из них, которые были выучены и не использованы, неминуемо забываются, оставляя по себе лишь смутное общее представление. И потому, если я действительно хочу усовершенствовать свой английский, мне следует не гоняться за универсальностью знаний, а находить себе интересные тексты и спокойно читать их, не заботясь о том, что далеко не все слова запоминаются с первого раза.

Выработанная мною в декабре методика проработки текста за эти десять дней объективно вполне оправдала себя и вовсе не виновата в том, что со временем я предъявил к ней неисполнимые требования. Всякое выполняемое дело имеет некоторую оптимальную степень организации: когда оно организовано недостаточно, то работать неудобно; но еще гораздо хуже, когда оно заорганизовано, т.е. когда ему навязана превосходящая его возможности, невыполнимая цель. Ибо всякая работа может дать нам только то, что заложено в самой ее природе. Если мы варим варенье, то вправе и должны стараться сделать его максимально вкусным, разумея закуску к чаю; но, сколько бы мы ни старались, мы не заменим вареньем первые и вторые блюда, ибо это невозможно по самой природе варенья.

О психологии учения

Существует удивительная закономерность: если я, безо всякой наперед заданной цели, беру книжку и начинаю читать ее пусть даже из середины, и увлекаюсь, то впоследствии отлично помню все, что там было написано, так что одного поверхностного чтения оказывается достаточным для серьезного знакомства с темой. Напротив, если я беру учебник с целью хорошенько его проработать, то намеренно-внимательное чтение, даже с конспектированием ключевых пунктов, проскальзывает мимо памяти, почти ничего в ней не оставляя.

В старших классах я буквально заглатывал материалы по средневековой истории, сходу запоминая множество имен, дат и событий в их правильной последовательности, и все это, за малым исключением, помню до сих пор. Напротив, прошлогоднее углубленное чтение "Экономикс", притом двукратное и с конспектированием в файл, ничего не оставило в памяти, кроме нескольких общих моментов, так что я даже не уверен, взяты ли они из этой книги или откуда-нибудь еще. На днях я из любопытства немного почитал конспект и обнаружил, что как будто вижу его в первый раз.

Отсюда, кстати, следует, что тщательность изучения предмета при отсутствии внутреннего интереса к нему практически ничего не дает. Более того, человек, вынужденный учить неинтересные ему вещи, хотя бы до этого относился к ним нейтрально, начинает их буквально ненавидеть. Тогда душа его самым натуральным образом отвращается, т.е. категорически не желает ни понимать, ни запоминать насильно вдалбливаемый материал. И чем упорнее человек принуждает себя к учению, тем сильнее сопротивляется его душа.

Эту коллизию удивительным образом разрешает физическое принуждение извне - розги учителя. Однако секрет здесь в том, что человек боится и учит с усердием не ради учения, а чтобы избежать порки. Совершенно очевидно, что такое учение не входит в разум и душу человека, а оказывается как бы наляпанным сверху и после экзаменов легко смывается прочь. Другим распространенным импульсом к учению, не менее адским, является жажда самоутверждения посредством высоких оценок и похвал учителей, откуда и берутся почти все отличники. За это их, как правило, считают задаваками и не любят, а более проницательные справедливо сомневаются в глубине понимания того, что они выучили.

Получается, что пока к данному предмету не возник внутренний интерес, приступать к его изучению по большому счету бессмысленно.

Впрочем, существует еще способ подмены интереса, случайный или нарочно задуманный самообман, к которому я инстинктивно прибегал все свои годы учебы, чтобы заставить себя хоть что-нибудь выучить. Состоит он в том, что вместо прямой цели изучения предмета человек придумывает себе какую-нибудь совершенно стороннюю, большей частью совсем глупую цель, достижение которой возможно только посредством изучения данного предмета.

Например, иногда я решал создать соответствующий конспект, но не ради изучения предмета, а просто для того, чтобы он лежал в архиве, аккуратно написанный и оформленный. Понятно, что для достижения этой цели поневоле приходилось читать учебник. Именно таким образом в первом семестре я спасся от угрожавшего мне экзамена по высшей математике, который принимал не любивший меня доцент. А вчера, взявшись последовательно читать книгу по Word и делая необходимые выписки в файл, я скоро поймал себя на том, что почти все время трачу на красивое оформление этих выписок. Таким образом, второстепенная задача незаметно оказалась главной.

Тот же прием постоянно использовался мной и в других случаях, когда надо было заставить себя выполнить что-нибудь нежелательное, или для поддержания угасающего хобби. Например, однажды я затеял всерьез почитать классику, а поскольку она быстро наскучила, решено было завести особую тетрадочку, куда и вносить отзывы по каждой прочитанной книге. Стоит ли говорить, что эти отзывы тут же стали самоцелью, так что книга теперь читалась главным образом ради занесения пометки в тетрадь. Следом возникла статистика: читать не менее стольких-то книг в месяц, откуда родилась разверстка на количество страниц в день, и в конце концов из невинной побочной затеи вырос целый спрут, связавший меня по рукам и ногам. Однако по мере его усиления пропорционально усиливалась и ненависть к чтению, из-за которого надо еще чего-то выписывать. В результате стороннее средство, призванное в помощь угасающему интересу, окончательно добило его.

Если же я собирался произвести какие-нибудь масштабные работы в саду, они всегда именовались операцией, рисовалась карта с чисто военными стрелками наступления и последовательно достигаемыми рубежами, а сам ход операции фиксировался в дневнике. Все это были костыли, посредством которых безногий человек хоть как-то может передвигаться. Однако, по вполне понятной причине, КПД такой деятельности оказывался крайне низким, ибо на первый план выступало не то, что являлось действительно главным, а то, что было связано с костылями.