Осколки и заплатки (9)

Автор: Михаил Глебов, 1997

- ooo... Плохого человека невозможно перевоспитать, но иногда можно выгнать.

- ooo... Сущность ада заключается в том, что адские духи непрерывно мучают друг друга, но никто сторонний не мучает их. "Никто же их не бил, сами себя мучили".

- ooo... Ни один человек не знает, что с ним будет завтра и к чему приведут его сегодняшние действия. Дурные люди полагают, что им это известно; они составляют планы и пытаются действовать по ним, и многие в ослеплении своем убеждены, что их планы действительно исполняются. На самом же деле у них один-единственный, скрытый от их сознания "план" - делать зло; и по мере успехов во зле они получают удовольствие, и им кажется, что это исполнился их план.

- ooo... Хороший человек не должен загадывать вперед. Вся жизнь его проходит преимущественно в окружении злых людей, и волею Божьей эти люди, искренне желая сделать ему вред, на самом деле приносят существенную пользу. Если бы хороший человек, поступив на работу бухгалтером, доподлинно узнал, с кем имеет дело, он умер бы со страху; а между тем работает годами, получая немалые деньги и удовольствие от своей работы.

- ooo... Хорошему человеку необходимо вбить себе в голову две аксиомы. Первая: он лично совершенно бессилен, безоружен и беззащитен; он не знает существующего положения дел и грозящих ему опасностей; он не может предугадать, какая тропинка приведет его к гибели, а какая - к спасению. Вторая: он - под защитой Бога, он ведется и управляется Богом, а Бог благ, Он сильнее и мудрее всех. Человек может даже представить себе, будто он, подобно героям сказок, заколдован и неуязвим для вражеских козней. Но колдовство действует лишь до тех пор, пока он сам следует добру и правде, а чуть отверни в сторону - вмиг останешься голым и безоружным.

- ooo... Житейское благоразумие само по себе не может уберечь хорошего человека от нападения дурного, потому что дурной нападает на него лишь за то, что он - хороший и на него не похож.

- ooo... Вспомним Крылова: много ли помогла ягненку его вежливость и уступчивость? Или тот факт, что не он замутил воду? В лучшем случае это подарило ему несколько лишних мгновений жизни, ушедших на ничего не решающие препирательства с волком, который под конец бросил ломать комедию, потому что очень хотел есть.

- ooo... Экспансию дурного человека можно остановить только силой или наглядной угрозой ее применения, но никак не призывами к справедливости.

- ooo... Многие хорошие люди пользуются, подобно насекомым, мимикрией: издали кажется, будто оса сидит, а вглядишься получше - застенчивая полосатая муха.

- ooo... Бальтазар Грасиан представляет собой довольно обыкновенную фигуру кабинетного мыслителя, который воображает, что постиг пружины житейских отношений людей, излагает их в письменном виде и даже пытается учить окружающих, но весь его талант по выходе из кабинета немедленно улетучивается, уподобив его тому врачу, который не смог исцелиться сам.

- ooo... Прочитал заключительную статейку о жизни Бальтазара Грасиана. Характер язвительный, непоседливый, вечная конфронтация с окружающими, конфликт с начальством, нищая старость и преждевременная смерть. Но как же он не применил к себе всю ту "мудрость", которой полон хотя бы его "Карманный оракул"? В том и беда "житейской мудрости", что она годится лишь для досужих рассуждений, а возьмись за дело - и почти ничего применить не сможешь.

- ooo... Другой аналогичный пример - Шопенгауэр. Желчный холерик, домосед, презиравший все человечество, - и что же затеял? - "Афоризмы житейской мудрости"! Между тем Казанова, воистину такой мудростью обладавший, вовсе о ней не рассказывает, а легким пером живописует свои похождения и приключения. Секрет, видимо, в том, что житейскую обходительность, как и любое свободное творчество, невозможно разложить на составляющие, или, подобно Сальери, поверить алгеброй гармонию. Импровизацию нельзя смоделировать, нельзя подготовиться к ней заранее. И вот молодой поэт безо всякой науки сочиняет отличные стихи, а пожилой маэстро, десятилетиями зубривший теорию ямбов и хореев, не может выдавить из себя и путного четверостишия.

- ooo... В разгар увлечения чем-нибудь у человека даже не возникает вопроса о его необходимости: она же очевидна! Но по мере того, как увлечение клонится к закату, нарастают неудовольствия и сомнения, относящиеся сначала к форме занятий этим хобби и постепенно подводящие к итоговому вопросу: а зачем оно вообще? Но даже в этот момент увлечение еще остается живым, и хоронить его преждевременно. Оно умрет естественной смертью, когда я о нем незаметно забуду, чтобы впоследствии спохватиться: батюшки, а куда же оно девалось?

- ooo... Если какое-либо увлечение явно клонится к закату, но еще не умерло окончательно и притом не приносит явного вреда, не стоит торопиться с его насильственной ликвидацией. Подобно гиперболе, бесконечно стремящейся к нулю, уходящее увлечение еще долго сохраняет некоторый потенциал привлекательности. Ампутировать его силой - не только болезненно, но часто даже приводит к непредвиденному оживлению интереса. Увлечение - дело добровольное: само оно родилось, само должно и умереть.

- ooo... Никто не станет спорить, что глупо браться за малонужное дело, когда перед глазами куча дел действительно нужных. Но проблему можно повернуть и иначе: если важные дела налицо, но нет никакой надежды, что ты сможешь заставить себя заняться ими, или по крайней мере посвятить им все свое время, то дело маловажное оказывается лучше прямого безделья.

- ooo... Мы, столь безалаберно относящиеся к своему времени, иной раз начинаем вдруг, как заправские капиталисты, вычислять упущенную выгоду: вот, заработали копейку там, где могли бы рубль. А того не думаем, что в действительности выбор стоит между копейкой - и нулем.

- ooo... Проблема доброкачественной опухоли. Бывают дела очень полезные (прибыльные), бывают напрямую вредные (убыточные), но есть много низкорентабельных. Сами по себе они, в сущности, полезны, но сосредотачиваться на них - значит упустить дела действительно важные. Хорошо иметь оформленный семейный фотоальбом, но нельзя заниматься им в ущерб насущным потребностям дня.

С другой стороны, такие дела много лучше безделья. Если бы мы дали себе труд прикинуть, сколько времени уходит у нас ежедневно на прямое ничегонеделанье, и заняли бы его приятными для души доброкачественными опухолями, то за месяц все альбомы были бы сделаны…

- ooo... Непрестанно заниматься делами нельзя, нужен отдых; но отдых, за вычетом сна, еды и т.п, чаще всего оборачивается бездельем. Время безделья и следует отдать своему хобби. Таким образом, и важные дела на пострадают, и удовольствия прибавится.

- ooo... Для человека психологически важно поддерживать высокий ритм своей деятельности. Если я, привыкший к безделью, решу, не отвлекаясь на пустяки, весь день заниматься важным делом, то в лучшем случае посвящу ему 6 из 16 часов бодрствования, субъективно воспринимая это как подвиг. Если же я приучу себя к непрерывной, хотя бы и внешне бессмысленной деятельности, то моя активность, безотносительно к ее предмету, охватит все упомянутые 16 часов, и тогда я без напряжения, почти незаметно уделю моему делу те же 6 часов, да и в остальные 10 будет сделано нечто не столь важное, но все-таки полезное.

Пустое дело лучше безделья: кто привык делать ненужное, при необходимости легко сделает и нужное, а кто все силы бережет для одного нужного - наверняка с ним не управится. Важно, чтобы маховик деятельности оставался всегда раскрученным, тогда его инерции хватит, чтобы легко и незаметно перемолоть встречающиеся важные для нас дела.

- ooo... Старое увлечение умирает, исподволь замещаясь новым, а не согласно нашему сознательному решению.

- ooo... Человек церковный гораздо сильнее ненавидит инаковерующего, чем убежденного атеиста, а представителя смежной ереси - сильнее, чем члена другой конфессии. Так, православный святоша легко и свободно уживается с атеистами, снисходителен к мусульманам, брезгует католиками и протестантами и истово ненавидит раскольников.

Однако за личным кредо церковного человека стоит политика Церкви, пусть даже и не декларируемая прямо. Вспомним, что средневековая Русь гораздо охотнее имела дело с "безбожными агарянами" Востока, чем с христианским Западом. Объяснение этого феномена лежит, вероятно, в том, что чуждое русскому народу мусульманство не было опасно православной церковной иерархии, тогда как родственное католичество легко могло "соблазнить" паству и увести ее, соответственно сократив власть и доходы иерархии.

- ooo... Фундаментальный порок любой церковной организации заключается в подмене цели средствами. Истинная цель Церкви - приводить людей к Богу силами иерархии и предоставленных ей обществом материальных средств. Иерархия выступает здесь как инструмент внедрения веры. На самом же деле служение Богу оказывается лишь предлогом для существования, могущества и богатства иерархии, так что истинные подвижники веры как правило либо вступают с нею в конфликт, как Нил Сорский, либо, подобно Сергию Радонежскому, находят и обживают еще не занятую церковью "нишу", которая впоследствии интегрируется в общую структуру иерархии. Эта интеграция происходит так быстро, что многие российские подвижники, основав северный монастырь, через некоторое время вынуждены были уходить оттуда и основывать новый, в более глухом и отдаленном месте, и так бывало с ними по нескольку раз.

- ooo... Здравому рассудку непонятна подмеченная еще Розановым неприязнь православия к земной человеческой жизни, тотальное отрицание ее, сугубо монастырский уклон идеологии. Церковь не столько борется с конкретными житейскими грехами, сколько стремится вырвать человека из мирского уклада и, так сказать, заглотнуть его целиком, поставив под собственное абсолютное влияние. Она как бы молчаливо признает безнадежность исправления погрязшего во грехе мiра и создает рядом с ним свой собственный, в котором она уже не делит свою власть с государством, а господствует безраздельно. Поставленная Богом поддерживать и исправлять мiр, она на практике отрицает его, создавая свой, параллельный.

- ooo... Какой бы предмет ни отражало кривое зеркало, изображение выйдет кривым и негодным. Какое бы благое дело ни замышлял адский человек, на практике у него выйдут одни грехи. Адская установка личности накладывает отпечаток на всю ее деятельность, теряя и отбрасывая благие элементы дела и всю ожидающуюся от него пользу направляя к себе. Адское состояние есть извращение Божественного порядка, и все порождаемое им неизбежно несет на себе ту же печать: внутреннее зло, обряженное в одежды добродетели.

- ooo... Странные и непонятные людям церковные обряды не столько приводят верующих к Богу, сколько отделяют от Него. Даже чтение Евангелия в Церкви, задуманное Златоустом для просвещения прихожан, ведется на старославянском, непонятном современному человеку языке, превращаясь по сути в какие-то магические заклинания. Все это невольно создает у мирян убеждение, что они сами по себе, без посредства иерархии, не могут обращаться к Богу, реагирующему только на определенные обрядовые формулы. Таким образом, церковная иерархия создает у людей необходимость в себе и, следовательно, необходимость в содержании себя.

- ooo... С другой стороны, у большинства людей преобладает адская ориентация и, следовательно, у них невозможна истинная, живая вера. Их ханжество и мелочная расчетливость превосходно сочетаются с интересами церковной иерархии: миряне содержат церковников и исполняют их обряды, а церковники за это своей властью отпускают им грехи.

Верх цинизма - общая исповедь. Католики хотя бы вынуждены рассказывать о своих грехах священнику лично, т.е. вспоминать и оценивать свои поступки перед посторонним человеком; у нас же достаточно постоять немного, склонив голову, - и ты от всех грехов свободен, твоя совесть чиста! Так зачем же мне ограничивать свои похоти, насиловать себя, когда я в воскресенье постою немного в церкви - и получу безусловное прощение? Огульное отпущение грехов приводит людей к убеждению в реальной нравственной безнаказанности. Вот почему вороватые новые русские столь неожиданно и дружно повалили в церковь!

- ooo... Человек, постигший азы Божественного порядка вещей, похож на того монаха со средневековой гравюры, который добрался до края земли, провертел дырку в небесной тверди и, вставши на четвереньки, заглянул в нее. Там - какие-то колеса, детали неизвестного землянам механизма, управляющего миром. Нетрудно понять, что монах этот, вернувшись к себе домой, уже не сможет разделять с окружающими их наивные заблуждения. Что бы ни говорили ему, как бы ни объясняли различные жизненные явления, - а в его глазах все стоят те колеса, абсолютно неизвестные людям и абсолютно управляющие ими.

- ooo... Писали, что на лице Данте явно лежала печать человека, воочию видевшего ад. Я представляю эту печать как отрешенно-сосредоточенное выражение лица, прозирающее сквозь мелочи быта в недоступную окружающим суть вещей. Такой человек подобен эхолоту на корабле, который не замечает рыб и пенистых волн, а смотрит сквозь них, нащупывая у пучины твердое дно.

- ooo... Величайшая психологическая проблема: Данте - после посещения ада - снова дома…

- ooo... Когда ребенок вырастает, он обнаруживает, что его деревянная лошадка не является транспортным средством, и ищет настоящую лошадь, а младших своих собратьев и жалеет, и презирает, и смеется над ними, но искренне радоваться вместе с ними уже не может, и тем портит им компанию и вызывает их непонимание и раздражение.

- ooo... Если развенчание множества ложных интересов порождает в душе человека кризис, это означает лишь глубину его прежних заблуждений и, соответственно, степень непонимания им своих истинных интересов.