Отношения коллектива и человека

Автор: Михаил Глебов, декабрь 2003

Нигде у человека не рождается столько глупых фантазий, как при размышлениях о том, чего он не имеет, но отчаянно хочет иметь. К примеру, многие мужчины послевоенного времени готовы были отдать последний грош, только бы порулить новеньким "Запорожцем"; и тот, кто уже вдоволь намаялся с этим шедевром отечественного автостроения, напрасно пытался их вразумить. Чужое счастье видится нам как сказка, лишенная отрицательных черт, тогда как в действительности всякая медаль имеет оборотную сторону, и здравый рассудок обязан принимать во внимание обе стороны, не упуская ни плюсов, ни минусов.

Взявшись рассуждать о "мiрском обществе", мы должны исходить из фундаментального духовного принципа, гласящего, что человек живет на земле ради того, чтобы стать ангелом в вечности; совокупность же ангелов образует собой Небеса; следовательно, каждый из нас предназначен для того, чтобы служить составной частью (крупицей, атомом) этого необъятного универсального целого; следовательно, наша вечная жизнь будет протекать не в одиночестве, но в компании других ангелов, где каждый исполняет присущую ему функцию на благо своих ближних, своего ангельского общества и, наконец, всех Небес в целом. Поэтому человек сотворен для жизни в обществе - но не в каком угодно, а в обществе себе подобных, и вот эту оговорку люди практически всегда забывают.

Действительно, каждый из нас чувствует в себе склонности любовного и дружеского характера, наслаждается этими состояниями превыше всего и, напротив, воспринимает периоды одиночества как своего рода наказание, ущемление, потерянное время. Недаром во все эпохи и во всех странах наиболее распространенной карой преступникам служило тюремное заключение, грубо изымавшее человека из привычного круга жизни, а внутри тюрьмы сугубым наказанием являлась камера-одиночка. Если же человек по каким-либо причинам отвергается обществом, среди которого живет, то эмоционально приравнивает свое одиночество к домашнему аресту, ибо хотя его никто специально не держит, идти ему все равно некуда и не к кому. И как тюремный узник страстно жаждет свободы, так и наш "домашний арестант" (особенно пока молодой) упорно ищет возможности пробить броню одиночества и "выйти в люди". И чем сильнее это его желание, тем более радужными красками расписано в его глазах окружающее общество, вплоть до полной потери реальных ориентиров.

Однако мы должны понимать, что хотя и сотворены для жизни в Небе, но Земля не есть Небо, равно как средняя школа, готовящая ребят к взрослой самостоятельной жизни, еще далеко не есть сама эта жизнь. Разница видна хотя бы из того соображения, что в Небесах каждый ангел исполняет свою вечную функцию и соответственно этому наслаждается вечным блаженством; на Земле же каждый преобразующийся человек (не говоря о гибнущих) окружен плотным кольцом персонажей адского толка, благодаря контактам с которыми он страдает и одновременно духовно чистится. Но всякое страдание есть извращение небесного уклада жизни; и потому должно быть ясно, что коли на Земле полно страданий, то и небесный уклад здесь отыскать мудрено. Поэтому мы не можем требовать себе полного набора пряников, ссылаясь на наличие таковых в ангельской вечной жизни, но обязаны стойко терпеть их более или менее длительное отсутствие и, уж во всяком случае, не впадать в истерику, если жизнь гладит нас против шерсти. - Нет сомнений, что вечная жизнь человека немыслима вне тесного общения с себе подобными; но из этого вовсе не следует, что она должна протекать в столь же интенсивном общении и на Земле. Если это сложилось так - тем лучше, если же не так - давайте убережем себя от истерики и взглянем на дело трезвыми глазами.

Выше я мельком заметил, что "человек сотворен для жизни в обществе - но не в каком угодно, а в обществе себе подобных"; так вот, на Земле такого общества нет и в принципе не может быть, ибо во всех частях Духовного мира люди сгруппированы на основании духовной близости, тогда как на Земле, напротив, все перемешаны, и даже если соберутся вместе несколько истинно добрых людей, их принципиальная принадлежность к Небесам вовсе не отменяет более частных различий, на основании которых и происходит распределение ангелов по различным обществам; стало быть, даже такая "добрая компания" в духовном отношении представляет пестрое сборище внутренне-разных людей, которые, при всей взаимной симпатии, не смогут удержать сердечную привязанность друг к другу в будущей жизни, потому что всякое несходство разлучает с той же степенью неизбежности, с какой вода течет под уклон. Но если это так относительно добрых людей, что же тогда говорить о сонмище обывателей и откровенно злых персонажей, которые на протяжении земной жизни окружают нас плотным кольцом?

На Земле, как и в Духовном мире, сходство душ объединяет, а несходство разлучает; но поскольку здесь люди живут во внешности, то и не предъявляют к идентичности душ слишком высоких требований, а больше смотрят на внешние факторы - социальную принадлежность, манеру поведения, круг интересов и т.п. Однако внутренние качества все равно просвечивают сквозь это наружное покрывало, создавая между людьми смутные симпатии и антипатии, которые они затем стремятся хоть как-то рационально оправдать. Несколько лет назад я сделал удачную пометку: "Если один обыватель не любит другого, тут же окажется, что они болеют за разные футбольные команды". Именно здесь кроются корни моббинга, т.е. всеобщей травли какого-либо человека (вспомните нашумевший фильм "Чучело"). Члены коллектива смутно чувствуют некое глубинное различие с этим одиночкой - и тогда принимаются изобретать внешние предлоги для вражды. Напротив, новичок, обладающий сходными душевными качествами, сам собою интегрируется в коллектив, где его принимают с великим радушием. - Следовательно, для человека, дух которого существенно разнится с усредненным духом данного коллектива, вход в этот коллектив фатально закрыт независимо от всей совокупности привходящих обстоятельств, как-то: общительности, житейской опытности, любезности, деловой полезности и т.п.

Таким образом, всякий человек, оказавшийся за бортом коллектива, в первую очередь должен рассмотреть, насколько его личность там не приемлется, ибо этот фактор, вытекающий из глубинного (духовного) различия, совершенно неисправим. Однако, в сущности, такого рассмотрения даже не требуется, ибо сам факт нахождения "за бортом" достаточно говорит за себя. Ибо, как только что объяснялось выше, внутреннее родство с коллективом автоматически вводит человека в его состав, и это совершается настолько естественно, что практически не заметно ни для новичка, ни для всех.

Но из сказанного, в частности, следует очень важный вывод: если коллектив вас не принимает, это значит, что даже протиснувшись туда, вы не получите никакого удовольствия. Ибо всякая радость вытекает из разделенных интересов и известной внутренней общности, а коли их нет, не будет и удовольствия. Кошка может играть с кошкой и рыбка с рыбкой, но совершенно различные условия обитания делают практически невозможными их перекрестные контакты. То же происходит с добрыми и злыми людьми, которые безрассудно пытаются завязать дружеское знакомство. Если, к примеру, злой человек живет и дышит одними конфликтами, то добрый, напротив, шарахается от этой мерзости прежде всего; и обратно, мирные занятия покажутся злому человеку пустой тратой времени. А отсюда само собой вытекает разделение, и чем духовная пропасть между людьми шире, тем разойдутся они скорее. - Таким образом, здесь, как и во множестве других случаев, оказывается справедливой знаменитая толстовская формула: "Эта цель не имела смысла, и ее достижение было совершенно невозможно". То есть человеку, явно отвергаемому коллективом, лезть туда глупо, а влезть - нельзя.

На чисто практическом уровне это значит, что, волею случая попадая в тот или иной коллектив, мы первым делом должны интуитивно почувствовать, пришлись ли здесь ко двору, что выражается расплывчатым понятием "состояние атмосферы". Вас приняли, если вам улыбаются, охотно здороваются, предлагают участвовать в общих делах и особенно забавах, если беседующая группа людей при вашем появлении окликает вас, открывая зеленую улицу для вступления в разговор. Все это свидетельствует если не о духовном родстве, то, по крайней мере, об отсутствии явного духовного антагонизма. В таком коллективе у вас найдется масса возможностей черпать и пользу, и удовольствие, не говоря об установлении более близких (дружеских или любовных) связей с отдельными его членами.

Напротив, вас не приняли, если люди стараются не замечать вашего появления, если беседующие группы, завидев вас, поворачиваются таким образом, что как бы отгораживаются своими спинами, если вам отвечают кратко, показывают занятой вид, если вполне обычные и безобидные слова неожиданно встречают резкую отповедь, если с вами норовят завязать агрессивные споры по любому поводу, если подпускают едкие шпильки, не хотят приглашать к участию в общих забавах и т.п. Одновременно вы чувствуете разлитую в воздухе враждебную ауру, вплоть до того, что начинаете всерьез продумывать каждое свое слово, чтобы не спровоцировать взрыв открытого негодования.

Столкнувшись со всем этим, вы должны по первым же признакам заключить, что вам здесь не место, вы ничего не сможете здесь добиться, кроме неприятностей, и потому должны скорее выйти из этого коллектива, а если почему-либо выйти нельзя, то вы подвергаетесь явному искушению и потому должны применить специфическую тактику преодоления искушений, которая заключается в смирении и терпении, т.е. в необходимости сидеть тихо, переносить чужие нападки безропотно и ждать от Господа освобождения. Ибо всякое искушение есть духовная тюрьма, а из тюрьмы человек сам собою выйти не может, разве только его выпустят. Но если вы имеете возможность свободно уйти в другое место, вы должны без промедления сделать это, поскольку неприязнь, вытекающая из духовных различий, абсолютно непреодолима.

Итак, мы пришли к практически-ценному выводу о том, что не следует пытаться влезть в коллектив, который явно вас отторгает.