Начало Не догма,
а информация к размышлению

Автор: Михаил Глебов, 08.06.2003

Я решил размещать на сайте не только первоисточники (т.е. труды Сведенборга), но и всевозможные материалы, связанные с Рациональным Христианством и Новой Церковью, которая на нем основана. Но здесь возникает проблема, коренящаяся в стереотипах нашего сознания, и с этим следует разобраться подробнее.

Исторически сложилось так, что российское общество испокон веков де-факто было сплошь православным, моноконфессиональным. (Пауза) Здесь мне, конечно, хором напомнят об исламе, иудаизме, польском католичестве, прибалтийском лютеранстве, азиатском буддизме и других религиях нашей необъятной страны. Дело, однако, в том, что носители этих неправославных вер либо занимали компактные области проживания на окраинах, либо, даже гнездясь в самом центре страны, все-таки культурно жались друг к другу и вовсе не горели желанием ассимилироваться с православным большинством. Они были в некотором смысле иноземцами, соседями по коммунальной квартире, которых иногда принимались бить, обыкновенно же просто игнорировали, притом с известной долей великодержавного презрения. В результате эти веры не могли открыто смешиваться с православием или диффузно проникать друг в друга; в сознании людей явственно ощущались не просто барьеры, но целые крепостные стены: кто ушел "к ним", т.е. к басурманам, тот "опоганился" по гроб жизни и канул в преисподнюю. Да и много ли так уходило?

Единственным исключением, пожалуй, можно считать старообрядцев, которые все-таки были "свои"; но здесь уже возникал вопрос о ереси, об отколе от единого официального тела церкви, а их маргинальное социальное положение и некоторая узость взглядов не прибавляли этому движению популярности. Поэтому, беря в расчет только православное большинство, я и решился утверждать, что российское общество в принципе было моноконфессиональным. Вопрос, следовательно, заключался не в сознательном выборе веры, не в уклонении человека к той или иной конфессии, а лишь - в рамках православия - сводился к колебаниям между верой и атеизмом. И если избиралась вера, то в уме рядового человека она представлялась безальтернативной и безвариантной (ну не "поганиться" же ему, в самом деле!).

Но такая религиозная монополия, не сбрасывая со счета ее положительных сторон, приводила к духовному инфантилизму, когда в отсутствие волков овцы расслабились, ожирели и потеряли всякую бдительность. Раз и навсегда уверившись, что им дают лишь высококачественный корм, они поглощали его зажмурясь и не утруждая себя размышлением, и только следили, чтобы никакой клок сена не попал к ним "с противной стороны". Иными словами, критерием истинности для них служила не суть поучений и проповедей, а чисто внешний фактор - из чьих рук принимали они эти проповеди и поучения. "Свой", таким образом, был всегда прав, "чужой" напрямую ассоциировался с дьяволом-искусителем, и от него бежали сломя голову. И следует признать, что для людей в духовном отношении чисто внешних это было самой разумной моделью поведения. Но в ситуации, когда религиозная монополия в обществе оказывается утраченной, этот въевшийся в подкорку стереотип огульного доверия к "своему" способен натворить немало бед. Кто знает, не будь у россиян этого стереотипа, - возможно, и коммунистическая идеология не смогла бы одержать здесь столь сокрушительной победы, как - вопреки ожиданиям Маркса - не одержала ее на Западе.

На Западе же - по крайней мере, со времен Реформации - обстановка была противоположной. Люди там жили не просто в многоконфессиональной среде, но в таких совершенно не представимых для нас условиях, когда, например, маленькая английская деревушка делилась на две-три общины, каждая со своим крошечным храмом, причем учения этих общин не различались столь же кричаще и явно, как христианство с исламом, а - едва заметными детальками; церковный же обиход и обрядность оставались практически идентичными. Конечно, это сплошное дробление действовало людям на нервы, в особенности на фоне единого упорядоченного католичества, и поначалу они сильно тузили друг друга. Но жизнь, однако, брала свое, с соседом-иноверцем требовалось как-то уживаться, работать и торговать, а его предельно близкие догматы веры понуждали людей садиться за Библию, разбираться, сравнивать, вырабатывать собственную точку зрения.

Православному на Руси раздумывать было не о чем: другие веры, с которыми он косвенно сталкивался, были до того непохожи на свою, что от них оставалось только брезгливо отмахиваться: если, мол, им нетерпится в ад - так туда и дорога. Но англичанин, американец и немец, наблюдая вокруг мелкую россыпь всевозможных протестантских течений, близко родственных между собой, оказывались в затруднении и оттого привыкли не проклинать, а шевелить мозгами и делать свой выбор. Тем более, что даже пастор их собственной общины, посидев над книгами немного дольше, чем следовало, порой внезапно спохватывался и принимал повторное крещение где-нибудь на стороне. Единых, утвержденных и веками освященных канонов не существовало; все учения были зыбкими, развиваясь и меняясь под действием споров, текущей конъюнктуры или даже под влиянием личности, обладавшей хорошим даром убеждения. В результате рядовой верующий - не чета его российским собратьям - не мог позволить себе благодушно расслабиться, но только зыркал по сторонам, всерьез остерегаясь за свою вечную участь.

К чему же, спросите вы, я написал все это? А к тому, что в нынешней российской ситуации монополия православия, некогда жестко раздавленная монополией атеизма, утеряна; точнее говоря, при общем несомненном доминировании атеизма, из разных углов растекаются всевозможные религиозные, сектантские и даже вовсе нехорошие течения, и хотя Православие обладает наиболее мощной организационной структурой и, сверх того, государственной поддержкой, его реальное (а не телевизионно-показное) влияние в массах навряд ли велико. И вот рядовой россиянин, с его вбитым в печенки стереотипом тотального доверия к "своему", идеологически оказался почти в условиях Запада, где нет общеобязательной "печки", от которой всем надлежит танцевать, зато появилась долгожданная, но опасная свобода выбора. И в этих условиях возникает очень серьезное искушение приклеиться к первой попавшейся религиозной группе, затем привычно зажмуриться - и некритически потреблять все, что оттуда само сыплется в рот.

Обратимся теперь к Учению Сведенборга - самостоятельному течению христианства, которое организационно оформилось в лице Новой Церкви. Но слово "оформилось" здесь можно употребить разве с большой натяжкой. Ибо сама эта церковь разбилась как минимум на четыре глобальных организационно-самостоятельных деления, и хотя они, безусловно, родственны, но ведь и различия между ними, если вглядеться, довольно велики, особенно если их искусственно раздувать. Больше того, пасторы некоторых общин, рассеянных по всему свету, храбро уклоняются от "генеральной линии", остерегаясь только возмущения своей паствы; а поскольку центральные офисы, скудные влиянием и деньгами, затрудняются решительно приводить их к порядку, - то и сама эта "генеральная линия", приноравливаясь к разнобою на местах, по необходимости делается расплывчатой. Я отыскал в интернете даже одного "преподобного" уникума, который сомневается в существовании ада; инквизиция давно бы поджарила его на сковородке, чтобы воочию убедился, православные отлучили бы на фик, а здесь его и прихода не лишают: прогнать-то легко, да заменить некем.

И вот теперь представьте, что вся масса этих околоцерковных людей - красноречивых пасторов, глубокомысленных исследователей, преподавателей в колледжах и воскресных школах, миссионеров, "лекторов по распространению", а также вообще сторонних дилетантов вроде меня, - представьте, что все они пустились наперегонки высказывать свои мнения, буквально сыплющиеся горохом в разные стороны! Наша родная патриархия никогда бы не допустила такого безобразия: там есть веками наработанные каноны по всем мыслимым вопросам, и разноречий не допускается. А в Новой Церкви канонов нет, а если какие и складываются, то не имеют реальной, общеобязательной силы. В результате пришел человек да и излил, что у него накопилось, а ты хочешь - слушай, хочешь - спорь, а не то - плюнь да и пойди себе в другую сторону. Проблема здесь одна: чтобы соглашаться, спорить или плевать, необходима личная позиция, а такие вещи взаймы не берут и в магазине не покупают. Здесь самому трудиться надо. И, утверждаю я, много трудиться.

Подобно тому, как всякий дом нуждается в прочном фундаменте, без которого глупо даже браться за стройку, так и всякая религия исходит из незыблемого основания, коим является Слово Божье в той или иной его форме. Для Новой Церкви таким основанием служат Ветхий Завет, Новый Завет и Писания Сведенборга (правда, насчет последних продолжаются споры, в какой мере они - прямое Откровение Божие, а в какой - лишь развернутые комментарии к предыдущим Заветам; тем не менее, в их принципиальной истинности сомнений нет). Итак, книги, написанные Сведенборгом, последователь любого течения Новой Церкви может смело брать за отправную точку и рассматривать их как критерий по любому вопросу. И в этом аспекте - в твердом базировании на Священное Писание - сведенборгианцы ничем не отличаются от тех же православных.

Но вот что касается всей другой человеческой писанины, накопившейся с момента основания церкви, - положение здесь иное. Ибо в Новой Церкви нет утвержденного веками и авторитетом иерархии так называемого "Священного предания", которому надлежит верить почти в той же степени, что и Слову Божьему. Здесь имеется лишь огромный массив серьезных исследований, церковных документов, лекций, популярных брошюр и проповедей, рассматривающих предмет с самых разных позиций, так что это двухвековое наследие никак не удается канонизировать или хотя бы привести к одному знаменателю. Ну так что же, выкинуть его по этой причине? - Ни в коем случае! Ибо каждый человек вступает в религию своим индивидуальным путем и потому нередко может увидеть предмет исследования в неожиданном для вас ракурсе. С другой стороны, и ошибки его по-своему уникальны.

И вот из этих озарений и ошибок и состоят все представленные на данном сайте современные работы. Их нельзя поглощать бездумно, некритически принимая на веру все подряд. Что-то станет для вас открытием, что-то подтолкнет к размышлению, а некоторые вещи покажутся ложными или, по крайней мере, сомнительными (я, на правах хозяина сайта - а иногда и переводчика, - кое-где оставлял в таких местах собственные пометки желтоватым шрифтом). Вот с каких позиций всю эту писанину нужно воспринимать.

Но нам, вольно или невольно воспитанным в православной традиции, так поступать трудно. Мы не столько разбираемся, кто прав, сколько ищем, кому бы нам слепо доверять, к кому бы прилепиться, на кого бы перевалить ответственность за свое спасение. Но в условиях свободы совести и многоконфессионального общества этот въевшийся механизм уже не срабатывает. "Все побежали - и я побежал": это хорошо, коли вся толпа дружно бежит в одну сторону. Иначе бывает в условиях "броуновского движения": стоит человек и недоуменно чешет в затылке - где же, подскажите ему, эти самые "все"? Бежать-то куда?!