Начало Почему я считаю Писания Сведенборга
новым Божественным Откровением

Автор: Михаил Глебов, 20.06.2003

1. Для начала давайте договоримся о невозможности строго доказать что бы то ни было в богословских вопросах. Ибо даже Бытие Божие (или полное Его отсутствие) - ключевой пункт и отправная точка всякой религии, философии и личного мировоззрения - несмотря на тысячелетние усилия величайших мудрецов Земного шара, так и остались в рамках мнений, а не доказанных теорем.

Причина этому проста: как отбойным молотком нельзя починить наручные часы или, в особенности, исправить огрехи микросхемы, и как верблюд не пройдет сквозь игольное ухо, так и грубые земные доказательства, основанные на предметах материальных, на времени и пространстве, оказываются бессильны в сфере духовных знаний. Ибо, согласно Сведенборгу, в духовном отношении можно смотреть сверху вниз, но нельзя снизу вверх, так что из духовной истины видна природная ложь, но из природной лжи не видна духовная истина. Вот почему Бытие Божие в земных условиях абсолютно недоказуемо; и этот же закон одновременно обеспечивает нашу свободу воли, дозволяя каждому человеку верить или не верить, как подсказывает ему сердце. Ибо вера входит не внешним путем (в крайнем случае представленном чудесами), а изнутри, через Божье наитие в наше духосущество. И тот, кто способен принять его, становится иррационально убежден в Бытии Бога, а тот, кто не способен принять, вполне естественным образом это же отрицает.

2. Но эта закономерность, относящаяся к Самому Богу, естественным образом распространяется и на все то духовное, что от Него исходит. Поэтому столь же недоказуемыми остались существование человеческой души, вечной жизни, Небес, ада и вообще Духовного Мира в целом - а отсюда и все религиозные представления людей в частности. Больше того, даже внутреннейшие планы природы - в духовном отношении стоящие выше той грубой материальной скорлупы, в которой мы сознаем себя живущими, и потому неразличимые снизу, - даже эти планы природы либо отрицаются вовсе, как эфир, вдребезги разгромленный великим Ломоносовым, либо лишь туманно и "ненаучно" нащупываются, вроде "ноосферы" Вернадского.

И по той же самой причине люди, пребывающие в Церкви, всегда затруднялись сформулировать ясно свое убеждение в Боговдохновенности Слова: они просто знали, что это так, несмотря на тысячи видимых противоречий буквального смысла, в которые их дружно тыкали носом атеисты. И потому, когда обстоятельства жестко требовали аргументировать свои мнения на этот счет (как, например, в эпоху Вселенских соборов, определявших канон христианской Библии), эти люди сперва долго молились и соблюдали пост, чтобы получить с Небес хоть малейшее просветление, и затем (умнейшие и лучшие из них) не доказывали посредством бесплодной схоластики, но пытались показать нестрогими аргументами правильность своих взглядов, чтобы слушатели, также прислушиваясь к своему сердцу, решали по совести, так оно или не так.

3. И совершенно та же история выходит с Писанием Сведенборга: принимать его за прямое Божественное Откровение или не принимать, и даже - беря шире - верить ему вообще или не верить? Причем на минусовую чашу весов здесь ложится дополнительный аргумент чисто психологического свойства, ибо для всех нас - кому больше, кому меньше - "повторение заменяет доказательство". Если мы с детства привыкли, что верующие люди почитают Библию Словом Божьим и священной книгой, то это запоминается и принимается с тем же неколебимым доверием, как наличие песка в Сахаре (где мы никогда не были) или худые качества царя Ивана IV (с которым нам, к счастью, не довелось познакомиться лично). Но некоторый факт, единожды нами принятый, словно врастает в фибры души и ожесточенно сопротивляется удалению. Я полагаю, что даже махровые атеисты будут в глубине души недовольны, услышав, что Библия-де вовсе ничем не отличается от прочих древних манускриптов и совершенно равна сочинениям Апулея и Аристотеля. "Нет, - наверняка пробурчат они, - она хоть и не от Бога… а все-таки не такая же!"

Но твердое, хотя по большей части и бессознательное, убеждение практически всех людей в некоей особости Библии имеет и оборотную сторону, состоящую в том, что всякая попытка поставить что-либо с ней рядом (т.е. вознести на ту же высоту) огульно воспринимается в штыки еще до начала всякого разумного рассмотрения. Я хорошо помню собственную реакцию на самую первую книгу Сведенборга "О Небесах, мире духов и аде", попавшую мне в руки. И там прямо во вступлении я прочел следующее:

И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные, и увидят Сына человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною; и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их. Мф. 24: 29-31

(…) Такое непосредственное откровение совершается ныне потому, что оно то самое, которое разумеется под пришествием Господа.

Иными словами, совершенно неизвестный мне автор в первых же строках своей совершенно неизвестной книги фактически утверждал, что эта его писанина, по внезапной прихоти купленная мной в забегаловке на Таганке за несколько мятых рублей, является ни больше ни меньше как Вторым Пришествием Господа! - Я так взбесился, что чуть не выкинул ее вообще, но любопытство к потусторонним рассказам перевесило, я стал читать дальше - и опять с негодованием спотыкался на каждом шагу. Ибо в следующей главе разъяснялось, что Бог - един, и нет трех отдельных Богов, состоящих между собою в сложных и запутанных отношениях. И, далее, что ангелы и черти суть умершие люди, каждый по своим душевным качествам. И прочее, и прочее, и так далее. - Но любопытство вело меня дальше, запинок же становилось все меньше, и тогда наконец я с удивлением начал постигать правоту хотя бы некоторых взбесивших меня утверждений.

4. Ибо великое бедствие практически всякой земной религии заключается в ее совершенной неподвластности здравому разуму человека. То есть человек, имеющий "здравый рассудок", конечно, с порога согласится, что высшие тайны Мироздания не могут быть ему доступны тем же порядком, как и заумь ядерной физики, но он не видит никакой причины слепо принимать на веру многие предметы религии, которые со всей очевидностью могут и даже должны быть постигнуты человеком.

Он спрашивает ясным языком простейшие вещи: где и как он будет жить после смерти, отчего Всеблагой Господь допускает неприятности добрым людям и терпит у Себя под боком целый ад, зачем нужно молиться святым, если всемогущ Один Господь, чем спасителен для человека процесс окраски яиц на Пасху, и пр. Однако на все это ему или вовсе не отвечают, или говорят что-то расплывчатое и невнятное, либо же агрессивно переходят в контрнаступление, шипя: "Если ты с нами, то веруй как велено, сиди и молчи". И если бы так говорили люди, просиявшие своей святой жизнью, с этим еще как-то можно было бы мириться; но здравый человек то и дело выслушивает подобные отповеди от субъектов, которые в лучшем случае ему неизвестны, в худшем же вызывают обоснованную личную антипатию.

Но книги Сведенборга подкупают именно тем, что отвечают как раз на эти фундаментальные вопросы веры, причем без экивоков, просто и логично. В самом деле, каждому здравому человеку ясно, что Бог Один и что всей толпой не только невозможно сотворить Мироздание, но даже командовать взводом. Я, например, сколько ни принуждал себя к вере в Троицу Лиц, так и не смог этого сделать, и вывернулся из этой трудности, представив, что Единый Бог - вроде как дом, а Его Лица есть разные фасады этого единого дома; или что Единый Бог - вроде как человек, единый сам в себе, но на работе становящийся инженером, в парикмахерской клиентом, дома мужем и пр. - И нечто в этом роде я обнаружил у Сведенборга, утверждавшего, что Отец есть Божественное Бытие в Себе, Сын есть Божественная Человечность, а Св.Дух - Божественное Исходящее, действующее в сотворенной вселенной. Все правильно: Бог Один, а Три Лица - это разные аспекты Его Единой Божественности.

Я никогда не понимал, зачем молить о заступничестве святых, если Бог и Всеведущ, и Всеблаг, и абсолютно справедлив? Святые оказывались лишним звеном, вроде как в мультфильме про Простоквашино: кот пишет письмо псу, сидящему в той же комнате, и передает через руки почтальона. Хуже того, в ряде случаев речь шла даже не о святых, а - с очевидностью - об идолах: так, чаще всего молятся не Богоматери вообще, но - Казанской, Иверской, Споручнице грешных, и даже говорят: "Казанская - она тяжелая, а Споручница помогает лучше". Эй, бабки, окститесь, ведь вы, глядя на разные доски, обращаетесь к одной и той же Деве Марии, как если бы звонили ей из разных мест по разным телефонам. - И я с большим энтузиазмом воспринял тезис Сведенборга о том, что молиться нужно Одному Богу и никакому человеку, и что поклонение "святым" есть духовная мерзость. Впрочем, люди об этом догадывались всегда: вспомним византийских иконоборцев и также что Реформация началась с погромов церквей, откуда решительно выкидывали иконы и статуи.

Я никогда не понимал функцию "православных" ангелов. Если они помогали Богу в творении мира, то Бог, будучи Всемогущим, вряд ли нуждался в таких помощниках (тут вновь вспоминается мультфильм "Как мы с солнышком весну делали"). Далее, если умершие добрые люди становятся "подобны ангелам", то тогда сами эти ангелы зачем? Если же их функция - "служить" этим праведникам, то сами эти праведники чем займутся полезным, кроме блаженного сидения в кущах? - И когда Сведенборг заявил, что никаких ангелов и чертей от сотворения нет, а есть умершие люди, добрые и злые, которые живут обычным порядком и трудятся ради общей пользы, только одни с радостью, а другие из-под палки, - то я принял и это его утверждение, и вычеркнул из схемы еще одно "лишнее звено".

5. Наконец, я всегда очень сдержанно относился к Библии, и именно потому, что ее категорически не понимал. Точнее, мое отношение к отдельным ее частям варьировалось строго по принципу их хоть какой-то понятности, вследствие чего в общем зачете дружно лидировали Евангелия, особенно от Матфея с его нравоучительными притчами, а также Экклесиаст и Соломоновы притчи. Однако эти последние вселяли некоторое смутное подозрение в их самозванстве: читая что-либо религиозное или нравоучительное, я привык вслушиваться внутрь себя, и там, внутри, иногда возникает дискомфортное чувство не то чтобы ложности, но какой-то слепоты читаемого, словно оказался в темном подвале. И это подспудное чувство всякий раз возникало при чтении того же Эккслесиаста, хотя внешний рассудок очень его одобрял. Что же касается пророков и Апокалипсиса, я сразу составил об этих книгах мнение как о шифрограмме, читать которую бессмысленно, доколе не найден ключ. Исторические книги также меня не прельщали: сами приключения древних евреев были мне вовсе без надобности, а если они что-то обозначали сверх буквального смысла, я опять-таки не владел ключом. Иными словами, Библия для меня (как и практически для всех прочих людей) оставалась совершенно "вещью в себе", но если те, другие, изъявляли согласие читать из конца в конец непонятный им набор фраз, то я упирался и сердился.

И тогда мне были даны "Небесные Тайны" вкупе с прочими богатствами Рационального Христианства, где имелся тот самый ключ от шифра - точнее, от самого верхнего слоя, доступного земному человеческому постижению, - да заодно и ремарка, что Экклесиаст и Соломоновы Притчи, вкупе с рядом других частей Библии, к Слову Божьему как таковому не относятся.

И все, что мне говорили прежде в рамках традиционного христианства, порождало во мне двоякое чувство: с одной стороны, как будто правда, а с другой - уж больно много оставалось сомнений и вопросов. Но все, что я читаю у Сведенборга в рамках рационального христианства, рассеивает эти сомнения и, более того, в ряде случаев позволяет понять, откуда в прежних доктринах возникали те или иные неясности и ошибки. И если это новое учение - не от Бога, я тогда вообще затрудняюсь придумать, что от Него лучшее может изойти.

6. Но, помимо решения вопросов фундаментальных и общих, Рациональное Христианство, словно прожектором, высвечивает множество индивидуальных проблем человека и как бы вводит их в общий религиозный контекст. И я, вчитываясь в параграфы книг Сведенборга, начал с изумлением догадываться, отчего со мной тогда-то произошло то-то и, вообще, почему мой жизненный путь складывался именно таким образом, и чем были вызваны поступки людей, обладающих такими-то и такими-то чертами характера, и какой линии поведения следует придерживаться самому, и т.д.

Прежнее христианство не умело четко ответить и на эту категорию вопросов, жизненно важных для каждого человека. Впрочем, это вполне естественно: не постигая важнейшего, нельзя здраво рассмотреть и частности, оттуда вытекающие. И потому, несмотря на обилие всяческих "Добротолюбий", рядовой мирянин, не собирающийся постригаться в монахи, мог извлечь для себя оттуда мало полезного. Ибо все практические наставления шли двумя колеями: либо де-факто склоняли к монашеской жизни (строгие посты, многочасовые молитвы, частое посещение храма), что, будучи исполняемо как следует, серьезнейшим образом препятствует нормальному течению земной жизни с ее земными делами и, так сказать, "выпадает из контекста", - либо ударялись в перегибы моралистики, требуя подставлять всем щеки, раздавать пожитки и пр. В результате благочестивый, но психически нормальный мирянин, вздыхая, читал всю эту душеспасительную литературу по вечерам, а после ложился спать и счастливо забывал о ней до следующего вечера. Ибо применить к делу можно лишь то, что применимо в принципе, тем более, что и сами священослужители в отношении щек и пожитков обыкновенно поступали противоположным образом.

Но Рациональное Христианство смотрит на жизнь человека под совершенно другим углом. Оно не только не стремится вырвать его из мирской колеи, но даже заявляет прямо, что лишь в этой колее, как в университете, человек способен получить знания и навыки, потребные для его будущей небесной жизни. Для того земная суета, ничтожная сама по себе, и попущена Богом, чтобы мы учились посредством нее тем же порядком, как студенты выполняют множество курсовых работ, которые после сдачи благополучно отправляются на свалку. И все наши земные трудности и проблемы есть те самые курсовые, не научившись посредством которых, мы не получим диплом - не будем приняты в Небеса.

И для того, чтобы учеба шла правильно, Рациональное Христианство дает людям множество практических указаний - но не таких узких и примитивных, как делали прежние церкви, мелочно указывавшие, что следует готовить в пост и в каком порядке читать молитвы, - оно дает не конкретные директивы, но принципы поведения и притом объясняет их необходимость и смысл. Ибо человек сотворен таким образом, чтобы знать истины и затем на их основании, пользуясь неотъемлемым Божьим даром - свободой воли, в этой свободе и по здравому рассудку самостоятельно решать все конкретные проблемы своей земной жизни. 

Иными словами, Бог воспитывает нас не безгласными рабами, но как бы начальниками самим себе, ибо раб должен слепо слушаться других (на чем всегда настаивали священнослужители), тогда как начальник на основании известных ему законов принимает решения, но и несет ответственность за допущенные ошибки.